Снова про любимый фанфик, который начинаю ненавидеть

Вот есть у тебя история, которую ты разрабатываешь года три. Особо сюжета и смысла там не прибавилось, но накопилось много разных глав, что интересно, с совершенно разными стилями, совершенно в разных частях хронологии. Как это бесит! Не знаю с какой части истории начать, как это написать. А самое главное история настолько любима, что я не могу себе позволить даже одной главой, даже одним абзацем испортить её. У меня есть много (по моему, все) фанфики, которые не были мне особо дороги, потому и писались они не настолько придирчиво. Тут же всё ооочень сложно, от того и раздражающе.

Посему, скажите, что вам нравится больше.
Минимум описаний, краткость, но действенность, больше эмоциональных диалогов, описание положения в мире, через сюжет происходящий здесь и сейчас.
Красивые описания, неспешное развитие событий, передача происходящего чаще всего через описание, длинные главы, наполненные объяснением чувств героев.

@темы: фан-фикшен

---

Свое-скучное-проблемное

Блин. Сейчас пишу свой самый любимый фанфик, по Наруто, но любовь-любовью, а чушь получается. Сначала накатаю страниц пять, потом пытаюсь вспомнить, что там дальше должно быть, понимаю, что всё написанное это чушь, которая либо лишняя, либо неверная, всё удаляю, начинаю заново. Теперь не нравится, что написала, так как получается скука смертная или то, что рядовой читать не поймет.
Такое ощущение, что этот фанф так и останется у меня в воображении. Создала даже хронологию, но всё равно в ней путаюсь.) И вообще, это только начало, где левые чуваки объясняют что в мире твориться... что же дальше будет, когда сюжет закрутиться? Нет, всё такие фанфики, одна, я писать не умею...

@темы: заметки, фан-фикшен

---

Название: «Обещания»
Пейринг: Дюран Эдукан/Марди Берат
Примечания: этот фик я люблю, хотя и вижу затянутость и нескладность некоторых предложений. Это только первая глава, вторая пока только в голове.

За одно мгновение, которое Дюран запомнил на всю оставшуюся жизнь, в зелени хризолита мелькнули сначала что-то светлое, похожее на русые вихры, а после ясная синева прелестных глаз. Лишь следом, когда драгоценный камень потемнел, словно это отражение являлось лишь безумной игрой воображения, до него долетели обрывки фраз, произнесенных, как оказалось в шагах пятидесяти поодаль.
-Милорд, право не знаю, почему там нет этой треклятой печати. Камень свидетель, что мы честно уплатили за это разрешение.
-Знаем мы как вы, челядь, за них уплачиваете. Идите, соблазняйте кузнецов, коли вас к ним пустят, а здесь, особенно в такой праздник, охотницам не место.
-С чего нам знать, что разрешение не подлинное? Недешево это стоило, да и продал её честный торговец, которому просто невмоготу было сюда перебраться.
-Дура что ты, что подруга твоя. Какому торговцу было бы невмоготу торговать в Алмазных залах?
-Что же теперь делать?
-Прекратить позориться пред Камнем и расплачиваться за глупость. Отправляйтесь восвояси, пока я не кликнул стражу.
Дюран быстро обернулся от лопочущего лавочника, чтобы тут же встретиться взглядом с гордо вздернувшей подбородок и упрямо поджавшей губы девушкой, в глазах которой уверенно искрились неутомимость и настойчивость натуры спешащей напролом к поставленной цели. Невысокая, слегка пухловатая, с приятно округлыми чертами лица и выделяющимися формами, она непримиримо смотрела на преградившего ей дорогу стражника, недовольно скинув за спину свободно распущенную копну светло-русых кудряшек. Дюран настолько был заворожен грубоватой красотой незнакомки, туго обернутой в выцветшее платье простолюдинов, что не сразу приметил рядом её невзрачную, юную подругу, милое личико которой враз испортили яркие краски и глупый, ничего не соображающий вид.
-Охотницы за знатью уже в Алмазные залы пробираются. Да время ещё какое выбрали – возмущенно бурчит Горим витающему в грезах принцу.
-Так куда же им ещё пробираться, сир? На то они и охотницы за знатью, чтобы красоваться в их квартале - удивленно шепчет торговец, считая, что оруженосец обращается к нему.
Девушка продолжала стоять на месте, крепко схватив спутницу за руку, когда та по совету захотела ретироваться прочь, и ничуть не смутилась под суровым взглядом стражника.
-Как бы то ни было, милорд, мы заплатили за возможность быть здесь и надеемся на ваше понимание. Мы в долгу не останемся и уж найдем чем отблагодарить.
Её голубые глаза отважно метали молнии, хотя лицо улащивающе мягко улыбалось, придавая ей наружность, чего-то сильно возжелавшей, дикарки. Но на стражника эта уловка не сработала и он, напротив, оскорбившись, приблизился к девушкам почти вплотную, желая подавить самоуверенность нахалки.
-Понимание будите искать в постели у тех, кого вам удаться подцепить на свою безвкусную мордочку, подаренную от шлюх-пылеглоток. Тут вы прав не имеете, а коли, действительно, ищите горячих приключений, то моя стража может это устроить.
Он грубо перехватил, взметнувшуюся в попытке возвести преграду, руку охотницы, словно не замечая другую испуганно вскричавшую девушку. Нельзя было с полной уверенностью сказать, хотел ли он исполнить, то о чем говорил или же лишь пытался их прогнать, но Дюрану его поведение не понравилось и, как любимый принц привыкший действовать по первому желанию, он не стал задумываться. Не уделяя должного внимания как удивленному Гориму, там и потерявшему дар речи лавочнику, средний сын действующего короля Эндрина Эдукана, поддавшись мгновенному порыву, наспех сгреб драгоценное монисто из сапфировых камней, лежавшее среди прочих дамских побрякушек, и поспешил в сторону назревавшего конфликта.
-Нехорошо обижать милых дам, стражник. За такое поведение в пределах Алмазных залов и в лучшие времена плетьми угощали.
Стражник обернулся, намериваясь сказать очередную грубость, но вовремя остановился и ошарашено отпустил руку охотницы за знатью. Надо отдать ему должное он вовремя нашелся – низко поклонился и принялся яростно изъясняться, поглядывая на девиц.
-Ваше высочество! Прошу прощения за то, что это непотребье появилось перед вами. Они опозорили этот праздник одним только дыханием противным Камню. Изволите, убить их?
Младшая тут же заметно побелела, будто готова была лишиться чувств на этом самом месте, а вот другая серьезно и вполне спокойно воззрилась на наследника, озадаченно нахмурив густые брови, явно задумавшись над тем, кто из принцев стоит перед ней и стоит ли затевать с ним привычную игру.
-Убить? Как можно? – Дюран сделал вид, что удивился такому предложению, а после позволил себе снисходительно улыбнуться, как это делают по отношению к излюбленной скотине, совершившей удручающую ошибку. Принц небрежно оттеснил стражника в сторону и шутливо поклонился двум удивленным охотницам за знатью – Во имя Камня прошу простить этого бестактного гнома. Он не понимал, что стоять на пути у такой красоты, чревато ужасающими последствиями. Потому спешу вас заверить, что ради искупления своей вины он готов на исполнение любого вашего, даже самого сокровенного, желания. Верно, стражник?
Гном возмущенно вспыхнул, но мудро смолчал, когда как девушки воспряли духом. Обе быстро переглянулись, выпрямились и ничего не понимающие лица расплылись в довольных улыбках. Поведение принца им немало польстило. Первая заговорила старшая, не постеснявшись подойти поближе, посмотреть прямо в глаза и многозначно поднять руку к шнурованным завязкам на груди.
-Он не может дать нам того, что мы желаем, кроме своего немедленного ухода. А вот вы могли бы оказать нам любезность. Ведь, не напрасно Камень послал вас, могучего и благородного принца, на выручку нам, бедным девушкам, не способным, к великому сожалению, за себя постоять в пределах этого великолепия. Только и остается полагаться на защиту таких очаровательно-прекрасных мужчин.
Более стеснительная подруга помедлила, что-либо говорить Эдукану, растерянно опустив глаза в ожидании его ответа. Разумно стоявшие поодаль Горим, наблюдавший за происходящем торговец, стражник и даже некоторые прохожие вельможи, делавшие вид что это их не занимает, опешили от того поведения. В их понимании, принц, особенно знаменитый своей вседозволенностью и распущенностью, мог позволить себе обратить внимание на охотницу за знатью, даже посреди Алмазных залов и даже в таком наглом контексте, но сама девушка не имела права без спроса заговорить с членом королевской семьи, пока тот прямо не выскажет свои намерения. Многие до сих пор помнили, случай, когда посмевшая обратиться к наследнику Триану охотница за знатью, раздетая и избитая бежала пол квартала от стражи до самого Пыльного Города. Но вопреки всем ожиданиям, Дюран лишь беззаботно рассмеялся, словно некоторая распутность только позабавила его.
-Не способным за себя постоять? – качая головой, с издевкой повторяет принц, делая ответный шаг на встречу к девушке – Я не позавидовал бы этому стражнику, в том случае, если бы остался в стороне. На его месте, я бы не отважился вставать у вас, милая леди, на пути. И, отнюдь, не потому, что я труслив, скорее напротив достаточно умен, что бы понять устрашающую силу вашего духа… Сир стражник, смею поторопить вас в исполнении обещанного мной желания этим дамам. Сегодня они под моим покровительством.
-Как изволите, ваше высочество – сквозь зубы цедит слова гном и, невольно оборачиваясь на хранивших молчание свидетелей неприятной ситуации, быстро удаляться.
-Это делает вам честь, милорд – слащаво лепечет осмелевшая девочка, но Эдукан даже не смотрит на неё. Все внимание обращено к бесстыдной девице, стоящей рядом и дурманяще кокетничающей с ним. Она, теперь уверенная в своей безопасности, дерзостно закидывает голову, тихо посмеивается и, главное, никак не сдерживает покоряющих своей воле демонов пляшущих в темных омутах прелестных глаз.
-Что же… Теперь дело за вами, милорд – хитро заявляет она, играя бровями.
-За мной? – Дюран понимающе улыбается и, не спеша, достает из-за спины монисто. В то время, как он бережно одевает эти камни на покрывшуюся розовыми пятнами шею красавицы, он уже знает насколько веселый день ему предстоит.

@темы: фан-фикшен, Dragon age

---

Название: "Hear Me"
Персонажи: Карвер, Мэриан Хоук; Варрик; Андерс
Примечания: An AU where Hawke either died or became a Grey Warden/Circle Mage and Carver became the Champion of Kirkwall.
Подумала я тут и решила почему бы и нет. А дело было в пять утра. Так что не судите строго.
По идее это должна быть первая глава в макси, но пока вышел непонятный мини, делящийся на разные три части...
Не вычитано!

Они сидят в засаде молча, прислонившись друг к другу почти в плотную, скрываясь за грудой камней, надеясь, что их прерывистое дыхание и бешеный ритм сердец, не услышат темные твари Глубинных Троп. Вдали раздаются нечеловеческие крики невиданных монстров, ранее существовавших для них только в самых безумных легендах, и неутолимо приближаются шаркающие шаги, но всё что им остается это, в страхе, жаться к плечу товарища ближе и уповать на волю Создателя.
Карвер безуспешно пытался унять дрожь и крепко сжать зубы, чтобы те прекратили так предательски стучать. Он почувствовал как на потрескавшиеся, сухие губы, преодолев покрытый грязью, пылью и кровью лоб, скатилась ледяная капля пота. Не осознавая этого, его язык сам дотянулся до неё, чтобы прочувствовать первую воду за последние двое суток и позволить себе насладиться этим несколько чарующих секунд. Опьянение, подаренное этой каплей, на миг лишило его всех чувств, кроме животной радости насыщения. Он ощущал лишь приятно охладившуюся дорожку влаги, будто рассекающую его лицо надвое, и желудок, сузившийся до маленькой точки в его воспаленном сознании. И, когда эта слепящее наслаждение исчезло, а его слух резко вернулся в норму, чудовищные крики, ранее раздававшиеся где-то вдали, стали настолько разительно громче, что Карвер, никак не ожидавший этого, дернул головой. В такие моменты, когда целый выводок врагов рыщет совсем рядом, а ваше единственное преимущество это тишина и скрытность, подобные ошибки могут стать последними в жизни всего отряда. Карвер, будучи солдатом совсем не долго, но уже имея за плечами горький опыт побега от порождений Глубинных Троп, это знал. Ему показалось, что в то мгновение, когда его лоб неминуемо соприкоснулся с чьим-то чужим, раздался звон церковных колокол Вал Руайо. Все затаившиеся рядом сразу замерли и даже перестали дышать, ожидая самого худшего.
К счастью, твари, окружавшие их, не замолкли и продолжали издавать эти леденящие душу звуки. Возможно, чуть громче, чем ранее, но зато, так и не обратив на укрытие товарищей никакого внимания. Они уже успели лично удостовериться, что явный признак их агрессии это полная и более пугающая тишина, в которой они готовятся к нападению всем гнездом. Карвер, спустя тревожную минуту, осмелился поднять взгляд и увидел, что так опрометчиво встретился головами с родной сестрицей. Он был готов увидеть в её ярких зеленых глазах, справедливое, уже кажущееся таким привычным, обвинение. Либо, появляющуюся там не менее часто, злость… Но, к своему удивлению, он заметил, что взгляд сестры даже не устремлен на него. Она с пустым выражением уставилась куда-то чуть выше его плеча, слегка подрагивала и беззвучно шевелила губами. Только сейчас, находясь так близко, Карвер смог отметить, насколько сильно его сестра побледнела. Вся жизнь, будто сошла с её всегда румяного лица. Щеки, как ни у каждого несчастного в Клоаке, впали, приоткрытая шея странно посинела, а все вены вздулись. Это что-то напомнило Карверу, но он не мог вспомнить, что именно. Каждый раз, когда он думал - вспоминает, его путающееся сознание упускало эту мысль. Можно было посчитать, что его сестра могла попусту переохладиться среди этих камней, но он, сидевший так рядом и неотрывно соприкасающийся с её лбом, чувствовал волнами исходивший жар и видел струями стекающий по её лицу пот. Её колотило в подобии лихорадки. Это было ненормально. Такое он уже видел и не единожды… Но где?
Карвер осторожно, стараясь не издать ни звука, приподнял руку. Товарищи заметили это и напряженно проследили, как его грязная, иссеченная порезами, ладонь опускается на плечо сестры и слегка его сжимает. Её стеклянный взгляд, больше походивший на взгляд мертвеца, чем мага, сперва несколько раз скрылся за тяжелыми веками, а потом медленно, словно это стоило больших усилий, обратился к Карверу. Им не потребовалось слов. Стоило брату вопрошающе посмотреть, чуть нахмурив брови и крепко сжав челюсти, как он получил её короткий, едва заметный, кивок.

Никто не мог ответить, сколько времени прошло. Возможно час или день, но этого оказалось достаточно, чтобы подземные твари прекратили свои поиски и вновь растворились в ночи, забрав с собой и крики. Первым подал голос Варрик. Почти неразличимым шепотом, говорящим всем по-тихому вставать и валить отсюда, пока за ними не явилась ещё какая-нибудь стая. За ним, медленно поднялся Андерс, отряхивая перьевую накидку. Но брат и сестра так и остались в каменном укрытии, не издав ни звука.
-В чём дело, Хоук?
Из мрака им никто не ответил.
-Младший?
Послышался шорох и в слабом, почти ничтожном, луче света, бьющемся где-то в щели на другой стороне пещеры, показалось, застывшее в нечитаемой гримасе, лицо Карвера:
-У нас проблемы. Мэриан заражена. Скверной.
Каждое его слово было отчетливым и точным, как хорошо отработанный удар. Только, на сей раз, больнее всего было ему. Он видел, как скверна губила тело и сознание солдат в Остагаре и того храмовника у Лотеринга. Теперь он вновь столкнулся с этим. У него на руках погибнет старшая сестра. Она заставит его вернуться домой, с уже никому ненужным золотом, и рассказать всё маме. То как он не смог её защитить, как позволил скверне поглотить её и оставил разлагающееся тело на Глубинных Тропах… И, конечно, мама обвинит его в точности, как когда-то обвинила Мэриан в смерти их сестры Бетани.
Неужели ей обязательно нужно умереть, чтобы Карвер стал за всё ответственным и испытал всю тяжесть этой ноши?
Создатель совершил ужасную ошибку! Погибнуть суждено ему, а не Мэриан. Она должна выйти живой, здоровой, с победой за плечами, как всегда! Не он…
Если бы Создатель услышал молитвы Карвера Хоука, то без сомнений внял бы его чистосердечным мольбам, принять столь несправедливую участь сестры на себя.

-Значит вот твой план, маг! Тащить мою умирающую сестру дальше по Глубинным Тропам и, надеяться, что мы по счастливой случайности, наткнемся на отряд Серых Стражей? – гневу Карвера не было конца. Как смеет он предлагать подобное! Дарить им эту призрачную надежду, когда, как и так ясно, что сама смерть течет у Мэриан в крови и лишь вопрос времени, когда она издаст свой последний вздох. А он хочет потратить эти драгоценные мгновения на пустые поиски.
-Я предлагаю выход! Серые Стражи. Если нам повезет, и мы встретим их, то обряд посвящения может спасти ей жизнь. Это единственный шанс. Может, хоть на секунду, прекратишь возмущаться и подумаешь, чего хочет сама Мэриан – настаивает на своем Андерс. Хотя на его лице явственно видеться отчаянье, Карвер невольно подмечает жесткую уверенность в собственных словах, и тут же теряется в споре.
Андерса подхватывает Варрик:
-Послушай его. Если выдвинемся сейчас, то уже через час-другой будем на нужной тропе.
-Я… я не знаю – вся злость, на которой он держался, вдруг улетучилась, оставив после себя лишь растерянность, заставляющую чувствовать себя глупо.
Он повернулся к Мэриан. Они перенесли её на другую сторону, ближе к свету. Впрочем, теперь, когда видно её лицо, всё равно сложно сказать, понимает ли она происходящее. За всё время их перепалки, она молча слушала и никак не подала виду, что её интересует собственная судьба. Карвер отчасти надеялся хотя бы в этом найти спасительное раздражение, способное придать ему сил, но не вышло. Он лишь устало пробормотал:
-Это твоя жизнь. Тебе решать.
Показалось, или это лишь игра его воображения, но по губам сестры скользнула грустная тень знакомой ему ухмылки. Мэриан покачала головой, почти разочарованно, и хрипло ответила:
-Останемся. Хочу попрощаться.
Вот как. Значит, она решает здасться. Выбирает смерть здесь и сейчас. Что он может поделать? Она этого хочет.
Карвер, почему-то поворачивается и смотрит на Варрика, гнома, чей брат не так давно оставил его умирать, ради собственных амбиций. И он явственно, словно это только что сказали ему на ухо, слышит слова:
Ты ведь не простишь себе, если, когда мать спросит, сделал ли ты всё что мог, не сможешь ответить правду.
И он полностью с этим согласен. Если, когда-то Карверу Хоуку предстоит впервые взять ответственность на себя, то пусть это будет сейчас!
Он опускается на колени к сестре и смотрит ей прямо в умирающие зеленые глаза:
-Ну, нет, сестрица. В этот раз сделаем по-моему.
Кажется, они впервые улыбаются одновременно.

@темы: фан-фикшен, Dragon age, Карвер

---

«Бернадетт Ленуа»

Сразу говорю, мне за это стыдно, ибо ну нельзя мне писать что-то связанное с историей, тем более Французской. Но раз уж начала, то пусть лежит тут. Возможно это и выльется во что-то более благоразумное.
И, да. Вычитка на нуле. Что написала, то и отправляю.
До персонажей из кирпича недалеко, если я, конечно, возьмусь это продолжить.

Название: «Бернадетт Ленуа»
Пейринг: Анжольрас/Бернадетт/Комбефер; Вальтер/Эпонина; Мариус/Козетта; Грантэр|/Анжольрас
Описание: Миротворного гражданина, Комбефера, и сурового воина, Анжольраса, верных детей непреклонной Франции, настигла неотвратимая для юных сердец драма – роковая мадмуазель, по воле случая вызвавшая чувства сразу в двух пылающих сердцах. Бернадетт была не только ярким воплощением буржуазного высокомерия, ненавидимого студентами; Она также являлась прямым олицетворением гордости и независимости, за которую они боролись. И, невзирая на условности своих отношений, идя рука об руку с ненавистью и любовью, они вместе возлагали надежды на лучшее будущее своей любящей матери – Patria(1).
Предупреждения:

читать дальше?

1. Большой (!) пробел в знаниях об истории и нравах Франции, потому будем делать вид, что я пишу про Париж в параллельном мире.
2. Возможно ОСС многих персонажей и не самое адекватное ведение повествования.
3. Неполное знание книжного оригинала, основываюсь скорее на фильме и мюзикле.
4. Полная безграмотность, в связи с отсутствием беты.
5. Ничего интересного вы тут явно не найдете)

Часть первая - Бернадетт среди любящего семейства

Читать (?)

I – Анри Жером Ленуа
Подходил к концу благоприятный для семьи Ленуа 1830 год. Le Roi-Citoyen(2) , с готовностью обеспечить буржуазию всеми привилегиями, принял корону Франции, чем несказанно обрадовал месье Анри Жером Ленуа.
Этот достопочтенный мужчина, уже достигший преклонных лет, но остававшийся при живом уме, являлся ярчайшим представителем своего социального класса, перетерпевшего немало бед в последние годы. Но прежде чем углубляться в его теперешнее положение, лучше вернуться к естественным истокам каждой личности – детству и юности, где его мир, путем тяжелых решений, потерпел большое изменение. Анри Жером вырос единственным ребенком в семье ярых роялистов и приверженцев абсолютной монархии, соответственно состоящей в высшем обществе, на закате правления Людовика шестнадцатого. Они воспитывали сына в строгости консервативных правил, но, как зачастую бывает во времена всенародной смуты, ребенок, отвергая родительскую догму, принял на веру идейные соображения первого человека, открывшего ему глаза на другие, более свободные взгляды. Этим человеком стал его родной дядя, Гаранс, имеющий весьма своеобразные воззрения на происходящие с Францией перемены и находивший большую радость, в возможности передать их племяннику. Так повзрослевший Анри, даже после прихода к власти, откровенно презираемого им, Наполеона Бонапарта и отказ от всяческих связей с решившей бежать из Франции семьей, решительно присоединился к развитию капитализма. Он ушел от никогда не интересовавшей его политики и войны к жестокой экономике того времени. Спустя несколько лет он своими силами сумел развить промышленность Парижа и нажить целое состояние, в обмен, распрощавшись с ничтожным для него «кружком лицемеров и бонапартистов». Можно сказать, что в отличии от своего дяди, мужчины широких взглядов, Анри Жером унаследовал лишь часть понятий о свободе и правах. Вместе с тем как он уяснил важность сочетания рабского труда и ума, помогающего его обходить, он совсем забыл про уважение этого в других людях. Нанимая рабочих, Жером думал больше об их производстве, чем зарплате; располагая новой фабрикой ему было важнее её благополучие на ближайшие годы, а не чье-то трудоустройство; имея дело с товаром, он пекся лишь о нем. К тому же, возможно, исходя из своего происхождения, Анри предпочитал поддерживать престиж своих предприятий на должном уровне и установил жесткие рамки правил для своих подчиненных. Наказывал за провинность он нещадно, исключений не делал ни для кого, платил, в связи с тяжелым, ввязанным в войны, положением страны, мало. Таким образом, человек, давший тысячам беднякам работу, стал для них злейшим врагом. Анри Жером, будучи обеспеченным, не только средствами, но и умом буржуа, стал для несчастной толпы узурпатором страшнее всякого Бонапарта. Размышлял ли об этом наш Ленуа? Нисколько.
Вскоре, уже добившийся определенного статуса в столице, он всем всё ещё живущим сердцем влюбляется в юную дворянку Анну, уже успевшую овдоветь, но никак не испортиться высшим светом. Анна, кроткая душа, становиться его женой, но при виде страданий истощенного войной и эксплуатацией народа, её доброта превозмогает послушание, и Анна берется за обеспечение работников своего мужа всем необходимым для жизни. И хотя заработную плату ей было никак не изменить, в её силах было, при помощи оставшихся связей, создать и возглавить благотворительный фонд в помощь многодетным матерям, больным труженикам и жертвам войны Наполеона. Анри, считал её идеи невинным увлечением и позволял жене помогать рабочим, хотя сам не стремился менять политику своих предприятий, а она, видя это, справлялась со всем сама. За годы брака, Анна поняла, что, несмотря на чёрствость взглядов её мужа, он всё же хороший человек и очень предан ей, потому предоставляет ей, начиная от вероисповедания и заканчивая досугом, полную свободу выбора. Девушка родила мужу здорового сына (она позволила отцу назвать мальчика Готье, хотя сама предпочитала звать его исключительно Вальтер), и, казалось, их семья обещала остаться благополучной, как Анну сразило болезненное заболевание сердца. Анри, обеспокоенный состоянием жены, нанимал лучших врачей, но ей, продолжающей к тому же заниматься благотворительной деятельностью, становилось всё хуже. Усугубила болезнь и вторая беременность Анны. Не вдаваясь в ужасающие подробности семейной трагедии, когда сын и отец лишились самой нежной души во всей Франции, можно сказать, что мир в свою очередь приобрел двух ангелов-хранителей. Первый - душа умершая, но сохранившая в себе любовь и добро - в образе Анны исполняла свой долг перед семьей. А второй – только родившаяся, невинная душа – являл в себе предназначение государственного значения. Он защищал Париж и, в некотором роде, продолжал деяния первого, стал ангелом-хранителем для всех угнетенных жителей столицы.
Возвращаясь к жизни Анри Жерома, при правлении Луи-Филиппа, нельзя не отметить, что он так и не женился во второй раз, а законы на его предприятиях только ужесточились. Но также нельзя сказать, что сердце его было полностью разбито, а значит безнадежно. Нет. Анри видел свет жизни в детях и не давал ни единого шанса ослабить свою роль в их воспитании.
Первенец, суровый к себе, но добросердечный к остальным, с рождения готовился перенять беспринципное дело отца, отношение к которому сменялась от надлежащего почтения до самого глубокого презрения. Он, будучи ребенком задумчивым и серьезным, в каком-то смысле даже нелюдимым, совсем не подходил на место своего острого мыслью и словом отца. Он мягко относился к «маленьким людям», выражая свое сожаление за судьбу, которую они не в силах изменить, молча выслушивал излияние Анри Жерома про власть людей действенных и ни от кого независящих, и с зарождающимся огнем в груди судил о проблемах и преимуществах политики. Этот юный наследник, надежда своей семьи и отчасти шанс на лучшую жизнь для простых работников, воспринимал мир через внимательный взгляд и непрекращающуюся работу мысли, отвергая спешащий к непримиримому действу мир. Он был послушен и кроток, в то самое время как выражал силу свободомыслия, на пороге важного решения. В нем неведомой силой с каждым годом ещё более выделялось различие с отцом, и Анри, слегка смущенный неведомо откуда появившимися переменами сына, заверил его, что тот волен выбирать свой путь сам, после чего тут же охладел к его судьбе.
-Мальчик мой, не бойся перемен, иначе вовсе потеряешься в своих размышлениях. Пес во мраке куда существенней, чем скулящий щенок – как-то сказал Анри, и сын в тот же день изъявил желание служить в национальной гвардии.
В семье его все звали Вольтер, но немногочисленные друзья в гвардии знали его только как Готье, никогда не изъясняясь насчёт этой путаницы, если видели в, большей мере издевательских, письмах отца другое имя.
Таким образом, единственной отрадой старика стала прекрасная крошка Бернадетт, унаследовавшая от него многие качества, свойственных дельцу и подлецу в одном лице.


II – Образование в жизни Бернадетт, как Двор Чудес в сумасбродном Париже
Есть люди избалованные изобилием возможностей до такой степени, что в итоге становятся в прямом смысле никем в этом требующим крайностей мире. Они могут переходить от одного дела к другому, мелочно не останавливаясь ни на одном, достаточно долго, чтобы уяснить суть. А есть те, кто, лениво созерцая, может, как ему кажется, вникнуть в нутро любого увлечения и, ничуть не смутившись, уверенно заявить о его никчемности. Бернадетт относилась ко второму типу бесстрашных детей Парижа, пока не нашедших призвание, заставляющее непорочное сердце загореться идеей, но уже чувствующие его приближение, потому готовые отвергать все остальные. В ней царило то самое пренебрежение к чужим идеалам, какое всё чаще смело проявляться в юных умах Франции, готовящихся к грядущим переменам. Она решительно увлекалась всем и сразу, ничего в итоге не принимая на веру. Анри Жером, чья душа благоговела к решительной дочери, в шутку, но с некоторой отрадой, называл её «моя рьяная нигилистка(3)», за что Бернадетт каждый раз оскорблялась и без толку объясняла его ошибку. По её заверениям, отрицание всего и вся в ней граничило с зарождением собственных вкусов, но никак не с их ограничением. В отличии от односторонности взглядов отца, ценящего лишь свою сферу деятельности, девушка могла увековечить любое современное занятие, точно так же как и изничтожить, лишь бы этому способствовали удачный примером и внимательный слушатель. Эта мадмуазель обобщала так же смело, как часто бралась за каждый отдельно взятый случай. Потому, даже семья не всегда понимала её истинные воззрения, по обычаю принимая эти разномастные рассуждения за смелый, но глупый лепет ребенка.
Она с одинаковой страстью бралась за рассуждения Гегеля, Фурье, Вольтера, Канта, Шопенгауэра, Руссо и прочих; не менее чем остальными восхищалась картинами Давида, Ватле, Аведа, Дуайена. С одним восторженным, но неизменным выражением лица читала многие выпуски Gazette de France, Journal de I'Empire и Journal des Débates(4). Бернадетт была одинаково хорошо готова к любому разговору, в любом обществе и круге. Ей не составляло труда узнать о всяком интересующем её собеседника предмете чуть больше. Обладая врожденным любопытством и непреодолимым желанием знать всё и вся, её пыл никогда не угасал, а кругозор не сужался. В том, что большинство находит скучным, она может заметить оригинальную прелесть; где другие видят гений, она недовольно отмечает посредственность. Иногда, её колкое мнение может совпасть с окружающей богемой, но лишь по воле случайности – она не может попасть под чужое влияние, как в свое время не попала под влияние брата и отца. В ней, при всей начитанности и остроты ума, рос отнюдь не тонкий искусствовед, подчиняющийся мнению автора, а мастер жестокой сатиры и суровый критик, готовый пустить в ход издевательства слов и беспощадность пера.


III – Отец и дочь
Анри Жером, видящий в дочери огонь, готовый сворачивать горы и свергать королей, не переставал восхищаться: «Ах, чертовка! Вся в отца! Далеко пойдет». Действительно, как говорилось выше, Бернадетт переняла у отца лучшие его качества, но несколько в другом виде. Когда он порицал гения из соображений грубых и неуважительных, она находила изъян в прекрасном, чтобы удостовериться в его несовершенстве. Когда ему, казалось что дело можно решить хитростью, но он так не делал это простое упрямство, ей же претила ложь и подхалимство в связи с воспитанной гордостью и врожденной чистотой души. Там где Жером, не ведая, поступал жестоко, Бернадетт сурово признавала это. Но самое главное, Анри пытался с помощью порицания закрыться от мира, действительность которого ему была неудобна, а его дочь, неосознанно, тянулась к тому, что считала правильным и совершенным, по пути отбрасывая лишнее.
Таким образом, можно прийти к выводу, что отец, в детстве воспринявший лишь часть одной науки и продолжавший ей жить до этого момента, и дочь, самим Богом наделенная неугасаемым пламенем увлечения и интереса к миру, не смотря на внешнее сходство черт их натуры, являлись совершенно разными людьми. Девушка понимала это и со щадящей улыбкой сносила сокрушенные излияния отца, насчёт того, как с ними жестоко пошутила матушка-природа, подарив Бернадетт обличье женщины, не имеющей прав.
«Вот будь ты мужчиной, моя милая нигилистка, то мы без уловок могли бы зваться братьями, и счастью моему не было бы предела. Я бы отдал тебе всё, что имею и без волнения отошел бы в мир иной.» - частенько заявлял он на разный манер, а Бернадетт неохотно подыгрывая ему, отвечала: «Но все же я не мужчина, papa(5). Разве я не могу зваться тебе сестрой, а наш любимый Вольтер братом?». «Братом, которого у меня никогда не было, я представляю себе человека молодого, бесстрашного и полностью разделяющего мои взгляды. Сестра же существо чаше глупое и бесполезное…. Театры, галереи, сады и парки, удел таких мечтателей как Вольтер, или жестоких критиков как ты, для меня они ничего более, чем кривляние, мозня и простуда. Но всё же, будь ты мужчиной, мы наверняка бы побратались…Мозгов то в тебе всяко больше, чем у братца.». Потом он смеялся и, целуя дочь в макушку, говорил что нечего ей слушать бредни старика. Спустя недели этот разговор возобновлялся в другом виде, где Анри частенько мог изъявить свое недовольство отсутствием прав у женщин. «Ведь они не могут ни наследовать, ни управлять, ни работать-то толком! Что за жизнь! А ведь я знавал женщин, куда храбрее и мудрее всякого мужчины, но в итоге ничего не получивших. Они должны были возглавлять свое собственное наследие, а в итоге остались с детьми и хозяйством у разбитого корыта». В нем говорила отнюдь не жажда справедливости по отношению к женщинам, а сочувствие умной, но лишенной перспективы, дочери. Ведь, будь его воля, он отдал бы ей всю власть над промышленностью Парижа. Но как закон, так и нестабильность дочери, были не на его стороне.
Оставаясь один, он, всем сердцем любящий своих детей и чувствующий как с каждым годом они ускользают из под его опеки, становясь нелюдимыми, говорит в темноту: «Аннушка, ты бы знала что делать… Теперь же это мой удел, но я словно ребенок, потерявшийся в лесу. Должен ли я отпустить Бернадетт, так же как Вольтера?... Гори в преисподней мои труды, лишь бы они были счастливы в своих начинаниях, а смог бы вновь соединится с тобой». После чего этот несчастный засыпал и на следующее утро даже не помнил свой ночной лепет.


Справка:
1. Родина, отечество
2. «Король-гражданин». Так называли Луи-Филиппа I в первые годы его правления
3. Отрицание общепринятых нравственных и культурных ценностей
4. Газета Франции, Журнал Империи, Журнал Дебатов
5. Отец

@темы: Отверженные, фан-фикшен

---

"В поисках истины"

Название: "В поисках истины"
Рейтинг: G
Персонажи: Амалия Амелл|Зевран, Натаниэль, Сиргун, Велана.
Предупреждения: осс Зеврана, не понятно о чём написано.
Описание: Башня Бдения готовится встречать незваных гостей.

Читать?

Холодный дождь делал стены Башни Бдения темными, словно кровь, а резкие вспышки молний оставляли жуткие тени. За окном царила сильнейшая буря за многие годы. Пришлось впустить внутрь многих горожан, пообещав приютить и прокормить их до окончания ненастья. Никто из командующих этого не хотел, но Сенешаль Вэрел настоял на том, что жители будут благодарны за оказанную помощь и в будущем мятежи будут предотвращены. Так как Страж-командор быстро возложила обязанности руководителя на него и созвала экстренное совещание ордена, приказав ни в коем случае её не беспокоить, все поступили, как было велено. За считанные часы Башня стала полна беженцами Амарантайна, слуги носились по этажам, ничего не успевая, солдаты помогали оградить крепость от бури, укрепляя своды крыши и закупоривая окна, и только в главном зале, подобно опасному газу, распространялось давящее на всех молчаливое напряжение. Во главе длинного стола восседала Амалия Амелл, обводя суровым взглядом своих подчиненных, которых сама не так давно рекрутировала и принимала с других орденов. На её молодом лице застыло угрюмое выражение невыносимой обреченности и валившего с ног изнеможения, но держалась она достойно прямо и спокойно.
-Так и будем хранить молчание, господа? Буря не всегда будет на нашей стороне – сказала она громко, своим хриплым голосом и поймала много неуверенных, несколько затравленных и пару рассвирепевших взглядов, обращенных к ней.
-«Пусть бояться, пусть злятся, но прятаться я им не позволю!» - думает Амелл – «Я взяла их не из благотворительности и жду исполнения данных ими обетов. Мое слово больше чем закон, эта вера».
-Страж-командор, смею заметить, что решения предложенные вами… слишком радикальны. Будут ли они оправданны нашими людьми и простым народом? – со свойственной орлесианцам обходительностью, подает голос страж, принятый год назад. Его больше интересовало мнение окружающих, чем свое собственное.
-Действительно, - подхватил его брат, посвященный скорее из жалости – в этой стране люд суеверный. Он не одобрит агрессию по отношению к Церкви.
Командор лишь презрительно фыркнула:
-Глупости! Они давно не часть Церкви, да и на нашей территории им делать нечего. Для всех это будет… актом самозащиты. Люди ещё помнят мо…нашу победу над Архидемоном, потому закроют глаза на истребление какого-то отряда, прибывшего без приглашения.
-Наверное, не стоит вам упоминать, что мы орден, клявшийся оставаться нейтральным к мирским распрям – теперь её учит старый Бэйлор, всю жизнь закопавший под грудой фолиантов.
-Не стоит – сквозь зубы ответила командор. Старика уважали, не надо ему грубить. По крайней мере, в открытую.
Заметив, как он снова открывает свой дряблый рот, что бы произнести бубнящие наставления, словно она была малолетней ученицей, Амелл поспешила обратиться к Натаниэлю, сидящему рядом с непроницаемым выражением лица, даже не пытаясь скрыть резкость в голосе:
-Что ты скажешь, заместитель? Нарушаем ли мы нейтралитет?
Хоу выдержал уважительную паузу, обдумывая слова, и медленно ответил:
-Так как эта… организация не подтверждена законом и Церковью, мы с чистой совестью можем принять их за разбойников, покушающихся на наши территории. Это не будет нарушением договора. С другой стороны, проигнорировав их, мы можем добиться большего.
«Ну вот! Надо было всё испортить одной фразой. Ох, уж этот Хоу. Он может рассуждать о чистой совести, соглашаясь ,что убить незваных гостей в рамках их полномочий, но обязательно должен искать исход, с большей выгодой. Вся их семейка такая» - рассерженно думала Амалия, нахмурив брови, но вслух молвила более сдержанно – В такую бурю, они не пройдут мимо и, наверняка, пришлют человека с просьбой остановиться в башне. Если мы их примем, то, как раз таки подорвем нейтралитет.
-Жаль, не стали обсуждать это решение день назад. Можно было бы послать солдат, предупредить, что им не рады. Теперь же они почти на пороге – Сиргун, словно предчувствуя, прибыла прошлой ночью, и теперь выразила общее мнение. Командор, по неизвестным, причинам мешкала с решением , пока не стало слишком поздно. Большинство списали это на неуверенность юности и лишь немногие знали правду – что говорят разведчики?
Амелл готова была наслать на Сиргун одну из своих самых смертоносных порч. Вот, что выходит, когда спутник пропадает неделями и месяцами! Неосведомленность. А неосведомленность в свою очередь ведет к ненужным вопросам. Всякий дурак, находящийся здесь, уже понял какие острые углы стоит избегать, одна неприкасаемая, такая далекая от искусства дипломатии, не желала пораскинуть мозгами.
-Они… - начала было Амалия и поняла, что не может найти правильных слов. Был бы здесь сенешаль Вэрел он бы смог найти выход и обходным путем доложить, что ни один из посылаемых разведчиков не вернулся.
Создатель был на её стороне. Хоть один раз последнюю неделю! Солдаты известили о желающих присоединиться к собранию, а за дверьми послышались быстрые шаги.
-Они сами вам расскажут – довольная этим совпадением, закончила командор. И хотя в её сознание прокралась леденящая мысль, что новости будут неутешительными, раз разведчики так задержались, она отмела все сомнения прочь.
-Ай-ай, дорогая. Значит, вот оно как! Нападаем на милых гостей? Нехорошо это. Всегда думала, что выбирая врагов, ты, скорее, остановишься на храмовниках. Я проиграл десять золотых.
В зал важной походкой вошел Зевран, несколько недель терроризирующий, любивших покой, Стражей, с одобрения их командора. На поджаром антиванском лице эльфа издевательски играла ухмылка, а на недавно выданной новой броне багровела темная кровь.
Следом, довольно потрепанная боем, вошла Велана. Настрой у неё был мене оптимистичным.
Зевран, щебеча что-то о долгах некоторым наемникам, схватил приставленное к стене кресло и, как ни в чём не бывало, обосновался на углу стола, прям рядом с командором.
Многие переглянулись, но Амалия тяжело посмотрела поверх карты леса Вендинг и Стражи мгновенно застыли. Не нравились ей сплетни, даже безмолвные. Когда Велана заняла свое место у Натаниэля, Амелл нетерпеливо вскинула голову в её сторону. Пусть лучше эльфийка говорит. Нет у неё настроения выслушивать хохмы антиванца.
-В общем, шли за ними по пятам. У них великолепная осведомленность насчёт местности. Обошли кладбище Драконьих костей, и вышли на самую безопасную тропу леса. Судя по тому, что мы видели, в отряде есть маги, которые защищали их от бури, а сами они были верхом на лошадях. В жизни отвратнее тварей не видела. Лагерь не складывали и ни разу не останавливались для отдыха. Сейчас они уже преодолевают Чащобные Холмы. Мы смогли их опередить лишь благодаря подземному ходу, который нашли пару лет назад.
-Что же. Хорошо. Но это многое не объясняет.
Велана смолчала, но её с готовностью сменил Зевран:
-В общем, есть как плохие новости, так и хорошие. С какой начать?
Амалия устало потерла виски, моля Создателя, что бы убийца, наконец, подошел ближе к делу. Её забавляло, когда он беспечно ехидничал с другими или даже с ней, но, ни в том случае, когда она слишком удручена, что бы вмешаться или ответить.
-Ладно, зануда. Плохая в том, что мы встретили старую знакомую, и теперь разбить этот отряд тебе не захочется, а значит, потеряешь ещё одну возможность вмешаться в эту до безобразия глупую войну. Хорошая, практически вся кампания мятежных храмовников, отделившихся это этого сэра Грегора, которая так тебя раздражала, уничтожена, причём, даже для Воронов, весьма беспощадно.
Командор тяжело вздохнула и закрыла глаза. Вот бы ей поспать пару часов, под мучительные крики всех этих идиотов и грохот смертоносных орудий.
-Я могу убить тебя силой мысли, Зевран – шепчет она с бессильной злобой.
-О, да, мой Страж. И это было бы, безусловно, лучшей смертью за всю историю бардовских легенд о любви. Но пока ты не принялась за дело, позволь поведать тебе больше. Те, кого ты так не любишь, оказались не глупы и поймали нас в засаду. В своё оправдание, спешу сказать, что не привык я работать в такой преимущественно ферелденской обстановке. Ветер, выдирающий деревья с корнем, конечно, прекрасен, на фоне не прекращающегося ливня и близких молний, но, признаться, это не самая моя любимая погода. Да, и их люди работали профессионально слаженно и находчиво. Надо потом показать твоим ребятам эту орлейскую ловушку. Даже в Антиве о таких не знают. Пропуская унижающие подробности моей поимки и никому не нужные сантименты от встречи, лучше начать стелить перины и готовить не менее двух десятков блюд. Нас всех ждет милый вечер.
Зевран не спешил поведать суть. Обычно он использовал этот психологический маневр, что бы подготовить собеседника к серьезному заявлению. Но для Амалии это уже было слишком. Остолопов ей хватало и в ордене. Почему, Стен оставил её в угоду воле Кун? Нужно заканчивать этот цирк побыстрее.
Эльф закашлял и, сбив пару бокалов, кубарем покатился на пол, к ногам командора. Он извивался и даже кряхтел мотаясь из стороны в сторону, но возмущенно встали лишь два молодых рекрута. Остальные молча наблюдали за муками Ворона, до тех пор пока Амелл это не надоело и она не ослабила заклятье. Велана выглядела смущённой, Натаниэль недовольным, а Сиргун обескураженной. Они никогда не симпатизировали Зеврану, как видно он им тоже потрепал нервы, но никто не ободрял такое поведение в присутствии других Стражей.
Убийце же это показалось очень забавным. Из под стола раздался громкий смех, ещё сильнее накалив обстановку в зале.
-Твоя порывистая несдержанность, как всегда, очаровательна, мой Страж. Как жаль, что вскоре придется делить её с другой синьорой. Да-да. Сюда спешит наша милая церковная послушница, именуемая левой пяткой какой-то жрицы, с посланием из восставшего Белого Шпиля. Она пропела мне о том, что ищет Истину, и ты можешь им посодействовать. Не обижайся, но я надеюсь, что война завершиться до того как ты возьмешься им помогать….

@темы: фан-фикшен, Dragon age

---

Защитница на страже

Название: Защитница на страже
Автор:  Анаэль.
Категория: Dragon age 2
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Каллен/Мариан Хоук (ведущий); Андерс/Мариан Хоук; Каллен/Мария Амелл; Мередит; Эльтина
Жанр: Гет, Романтика, Ангст, Драма, Психология, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, ОМП, ОЖП
Размер: макси/миди
Аннотация: В то время, как Мередит Станнард плетёт козни, в оккупированном храмовниками Городе Цепей, планируя свергнуть Защитницу с воздвигнутого ей благодарными жителями престола, на севере планируется полномасштабный заговор, именуемый первыми зачатками к самому кровавому восстанию в истории Тедаса. Но на пути войне встают сестры Амелл и поддерживающий мир капитан ордена храмовников Каллен.
От автора: Квест «Акт Милосердия» перенесён из 1-го акта в 3-й (!).
Использован литературный приём POV (Point of view), знаменитый книгами Дж. Мартина.
Возраста и даты исправлены, по желанию автора, и поясняются в некоторых главах.
Не проверенно, в виду отсутствии беты и авторской безграмотности(!) Возможно, неправильное построение предложений. Указывайте на них если увидите.
Статус: в процессе написания

5 часть

POV Хоук.
Было очень холодно. Мариан страшилась каждого выдоха, дававшегося ей со сковывающей болью и каждого движения, грозящего оказаться последним. В груди замерла жизнь. Если раньше она ещё трепыхалась, подобно сверчку в шкатулке, то теперь застыла льдом, или даже камнем, оставив позади себя веру и надежду…
Хоук никак не могла определить в какой момент они с Калленом оказались в вынужденных объятьях, но ощущение кого-то под боком придавало сил в борьбе за саму себя. Она была почти уверенна, что храмовник сам подтянул к себе девушку, по рыцарски беспокоясь за её состояние. И от этого было отвратно вдвойне. Он великодушно освободил её от ноши беспомощности и её проявления перед ненавидимым человеком, благородно не предоставлял ей выбор между глупой гордостью и низменным унижением, хотя это он истекал кровью и терял силы с каждой болезненной минутой. Его крепкие, близкие объятья были для Хоук как ядом, так и спасением.
Защитница ранее никогда не плакала, но она чувствовала, как слёзы застывают у неё на щеках, а капитан, молча, отводит взгляд, и не верила самой себе. Это был один из самых постыдных моментов в её сознательной жизни, потому ненавистный такт храмовника оказался как нельзя кстати. Он делал вид, что не замечает блестящих в сумерках влажных дорожек, но спустя час, ничего не говоря, поочерёдно поднёс бледную от холода ладонь к опухшим щекам и медленно вытер горькие слёзы. Это был мимолетно ласковый жест, но Мариан рефлекторно отстранилась, запоздало состроив брезгливость на застывшем лице. Ей не нужна была жалость! Магия больше не теплилась на кончиках пальцев, не защищала тонкой оболочкой сознание, не струилась в венах подобно крови…
Осознав потерю Хоук не знала как реагировать, рефлексы всё делали за неё. Сначала пришёл гнев, непреодолимая ярость, от невосполнимой потери, поддерживающая в ней жизнь и желание бороться. Она разъедала её изнутри, отсрочивая время гибели, обнародуя первичные животные инстинкты, настолько жалкие и дикие, отчаянно цеплявшиеся за остатки жизни, но бесповоротно теряющие последнюю человечность, что даже умирающей Хоук становилось стыдно и гневно за свою низменность. Главным было и остаётся выживание, Мариан не смеет это отрицать даже стоя напротив своей совести, напротив демонов своего желания.
-«Вы наивны, Защитница!»
-«Ваш маг-отступник… Кто может быть уверен, что он доживёт до утра?»
-«Хорошо ли вы оберегали свою мать? Разве не погибла она от рук мага крови? Хладный труп наглядней какой-то там свободы, верно?»
-«Предлагаю, вам самим убедиться в моей правоте. Одержимые не дремлют в особняках – они среди нас».
Голос Мередит эхом отдавался в голове. Жёсткий и безжалостный, он сменялся на фальшиво елейный, а следом на неоспоримо рассчитанный и основательный. Хоук чувствовала лишь раздражение.
-«Ваш долг поддерживать мир в городе! Нужно остановить Мередит!».
-«С каждым промедлением мы теряем свои позиции».
-«Помогите нам! Волей судьбы, вы не разделили нашу участь, но в силах, если не исправить, то урегулировать положение».
-«Мы братья и сестры. Наша семья редеет с каждым днём. И Киркволл полыхает огнём противостояния».
Орсино был на грани отчаянья. Его мятежный дух, вдохновлял лишь его самого, оставляя наедине с противоречивым горем от осознания нависшей безысходности. Мариан реагировала брезгливо и отчуждённо.
-«На прошлой неделе забрали Даленна. Мы вовремя убежали. Хорошо, конечно, что у папы есть такие друзья, но мне так жалко оставлять наш дом».
-«Я боюсь. Храмовники беглецы оцепили Лотеринг, как собаки. Теперь мне нельзя гулять после заката и ходить на службы к преподобной матери. Я и не знаю, что хуже: надвигающиеся порождения тьмы или ожесточившееся храмовники».
-«Я люблю тебя, сестрёнка. Если… если что-то случиться, то встретимся там, где никому не приходиться нести наше с тобой бремя».
Милая, простушка Бетани. Такой же нежный и ласковый голос, вызывающий у Защитницы непреодолимую жалость, но никак не сочувствие и понимание.
Следом в сознании впечатывались яркие образы, и не менее тяжёлые слова. Они сливались в бурный поток, заслоняя уверенность девушки в своем отклике на какую-то единую фразу.
-«Я хочу быть частью чего-то важного. Как хотел отец. Как я хочу. Это мой шанс».
Карвер. Недопонимание.
-«Если у тебя есть семья, её надо защищать. И не важно, кто это – родня по крови или нет».
Авелин. Несогласие.
-«Работа хранителя – помнить даже самые опасные вещи».
Мерилль. Уличение в наивности.
-«Тебе приходилось встречать шторм в открытом море? Это самое прекрасное, что есть в мире».
Изабелла. Ирония.
Хоук не могла изгнать навязчивые мысли, не могла теперь и определить их мотивы. Сопротивляться соблазну, проще, если знаешь, против чего борешься и за что сражаешься, но сейчас неясные потоки фраз дорогих сердцу людей сочатся до конца неясной думой, спиралью извиваясь и теряя общий смысл. Держалась пленница лишь на упорстве.
Но с прибытием мороза Мариан пала духом, забываясь в тени своих страхов и сомнений. Холод вытеснил злобу, как зима вытеснят осень, медленно, по праву следствия сокращая дни и лишая остатков тепла. Ни надежды, ни малейшего упования на будущее. Весна кажется потерянной, забытой некогда туманной легендой, мечта о которой рушиться при первом столкновении с хладным призраком разочарования, ледяной стеной реальности, и первые мартовские лучи солнца не достигают закаменевшего сердца, даже не уверившего в надежду.
-Эй… Защитница? Очнитесь! Не закрывайте глаза! Держитесь…

POV Аллен
Аллен, человек не высоких моральных принципов и устоев, всегда отличающийся довольно странным для бывалого храмовника мировоззрением, свято верил, что тайны требующие разгадки, достойны даже бесчестной игры, если свечи, в конце концов, останутся целыми. Наверное, эта нестандартная позиция побудила его, без малейших угрызений совести, снять давно надоевшую рыцарскую робу и, растворившись в толпе несчастных бедняг Клоаки, выбить деревянную дверь давно забытого подземного пути. Пути ведущего к заново отстроенному особняку, ранее находившегося во владении некогда громкой фамилии Амеллов, а теперь перешедшему в распоряжение не менее знаменитых наследников, Хоуков.
-Блондинчик, поубавь синего пламени! Нам твоей второй ипостаси не хватало, для танцев голышом на главной площади.
-Немедленно прекрати, одержимый! Твоё безумие хорошо лишь в бою. Прибереги его или ты укоротишься вдвое!
-Хватит заниматься ересью! Хоук в беде, вшивый пёс! Справедливость чувствует её! Ты слышишь?
Аллен вздрогнул, заслышав голоса, разносящиеся по дому, и судорожно втянул воздух, ощущая, как храмовничий кулон предупреждающе стал горячим и тускло засверкал в полумраке.
-«Магия».
Первый голос был мужским, скрывающим ноту беспокойства за неудавшейся шуткой. Второй, грубый и несдерживаемый, принадлежал так же молодому мужчине, яростно выплёвывающему угрозы. И только третий, нечеловеческий и чудовищный, внушал трепет и страх одновременно, заставляя душу погрязнуть в страхе, а лириумный кулон, по правилам обязанный находиться в мече, отчаянно силиться предупредить своего хозяина о предстоящей угрозе.
Храмовник, закинув иссиня чёрный амулет за ворот рубашки, осторожно двинулся вдоль лестницы к дребезжащей полоске света, исходящей от подрагивающей свечи, туда, где зарождались голоса.
-Успокойся, блондинчик. Авелин уже готовит своих солдат. Мерилль сказала, что тоже хочет помочь и у неё в запасе есть небольшой план. А Ривейнка и Певчий смотались к Казематам. Не знаю точно, что все они делают, но, надеюсь, это помогает нам выиграть немного времени. Давай, не будем плевать на их старания, и поторопимся.
Аллен, крадясь к приоткрытой двери, грешным делом потянулся к рукояти меча, но вовремя остановился. Судя по тому, что он услышал, люди, находящиеся и переговаривающиеся в спальной комнате, друзья моны Хоук и поднимать на них оружие сущая нелепица, даже будь среди них некий маг. Какие слухи не ходили вокруг Защитницы! Один отступник, братающийся с более высокопоставленной «сестрой», это лишь капля в море порицания юной героини иностранным обществом. Как заметил Аллен, Киркволл уважает Хоук, чуть ли не с пеной у рта говоря о её действенной работе. Даже большая часть ордена относилась к девушке с должным почтением, не смотря на многочисленные обвинения.
Чуть выждав, пока голоса стихнут, храмовник подобрался к небольшой прощелине и, в контрасте полыхающей свечи, с трудом сфокусировал зрение. У небольшого стола, до деревянных ножек перекрытого длинной картой, весьма обширной местности, стояли трое мужчин, отличающиеся занятным разнообразием. Первый, подозрительный гном, которого увидев на улицах Старкхэвена, Аллен принял бы за низкорослого человека, с задумчивым лицом закреплял болт на арбалете и устало смахивал выступивший пот с лишённого щетиной лица. Глаза у него, даже в притухшем свете, были впалые, с тёмными кругами, словно не знавшие сна несколько ночей. Потому, даже гладко выбритый и одетый в одёжку дорогого пошива, он выглядел ничем не лучше в сравнении с бородатыми пьянчугами, согнанными из подземного города, каких привык видеть храмовник в тавернах его родного города-порта. Рядом с ним, облокотившись двумя руками о стол и хмуро изучавши топографическую карту, судя её по витейватым линиям, стоял юный, но седовласый эльф, на теле которого проглядывался клейменый рисунок. Эльф, не смотря на свою сосредоточенность в анализировании ландкарты, то и дело угрюмо и настороженно поглядывал в сторону. Туда где на крае устланной шёлком кровати, недалеко от стола, сидел светловласый человек, закрыв лицо ладонями и вцепившись тонкими пальцами в сальные пряди. Сидел он безмолвно, но воздух вокруг был накален ели сдерживаемой магией, так и веющей потусторонней Тенью.
Аллен не успел рассмотреть всю комнату, что было его ошибкой, и испуганно отпрянул, когда по особняку раздался яростный лай, а перед шокированным лицом мелькнула собачья пасть. Огромный пёс, одним прыжком преодолел расстояние и бросился незнакомцу на грудь, придавив его мощными, когтистыми лапами, а оскалившейся мордой приблизившись к самому лицу, не прекращая угрожающе рычать. Мужчины мигом подскочили со своих мест, удивлённо воспринимая произошедшее. Только гном, спустя пару долго тянувшихся мгновений, неуверенно окликнул пса, а потом оттянул его за ошейник. В это время эльф схватился за двуручник, превышавший шириной его самого, а маг выставил вперёд посох, сияющий синим пламенем готовящегося пуститься в ход заклинания. Насколько мог судить Аллен, всё ещё распластанный на полу, глаза мага так же озарились этим неведомым светом, но лишь на пару секунд. Храмовник попытался подняться, но к шее его был немедля представлен меч.
-Кто ты?
-Моё имя Моревар Аллен. Я… не собирался применять оружие – честно ответил лежащий, с завитейватым старкхэвенским акцентом, и приподнял руки, показывая оружие находящиеся в ножнах. Тем не менее, это ему ничуть не помогло. Эльф наблюдательно дёрнул лезвие в сторону и натянул золотую цепочку, после чего обнажился светящийся камень.
-Храмовник. Амулет, такой же – заключил он, не менее презрительно, чем обращался к магу.
Не успел пленник ответить, как блондин с ненавистью выплюнул, когда как посох засиял более тёмной энергией:
-Наверное, кто-то из Стархэвенских ублюдков. Пришёл рыскать в доме Хоук, пока та в плену. Искать то, что смогут после предъявить для её ареста!
Эльф хмуро кивнул, соглашаясь. Только гном, всё ещё занимаясь неугомонной собакой, спросил:
-Так чего тебе нужно, парень? Говорили правду, и желательно поскорее. Я хотя силён и прекрасен, но пса могу и не удержать.
-Это мабари, верно? Я думал, Защитница держит ручного дракона в качестве зверушки – решил пошутить Аллен, наткнувшись на ужесточившийся взгляд эльфа и напрягшийся мага.
-А разве есть разница? Эта зверушка, не хуже любого дракона, любит убивать, можешь поверить… или проверить – улыбается гном, чуть ослабляя хватку на ошейнике. Храмовник усмехнулся в ответ.
-Подняться бы.
Низкорослый наземник дал решительную команду собаке и спокойно подал Аллену руку.
-Спокойно. В дом Хоук, зная её паранойю насчёт незваных гостей, послали бы целый отряд. Этот знает секретный ход в особняк, через клоаку – говорит он уверенно, двум другим.
Эльф недоумённо смотрит на друга и нехотя убирает двуручник, предупреждающе шипя тихую угрозу:
-Не делай того о чём пожалеешь. Маг сейчас твоя меньшая забота.
Сам же маг был явно не согласен с переменившийся ситуацией. Он возмущённо воцарился на гнома и выставил перёд Алленом ладонь в немой угрозе.
-Что ты творишь, Варрик!?
-Всё в порядке. Я хочу лишь поговорить. За тем и пришёл – мирно поясняет служитель церкви.
-Не важно, чего ты хочешь, храмовник! Как он вообще нашёл этот проход, обойдя систему защиты Хоук!?
-Этот особняк раньше был моим домом!
-Что ты несешь!? Клянусь Создателем, ещё одно враньё и я убью тебя!
-Я старый друг семьи Амеллов и Хоуков, и искренне хочу помочь монне.
Все замолчали, растерянно переглядываясь.
Аллен медленно отцепил меч и бросил в сторону. Впрочем, с амулетом он расстаться не пожелал и, надеясь, что на это не обратят особое внимание, вновь закрыл его за рубашкой.
-Хотя, я новый рыцарь-командор храмовников стархэвенской Церкви, меня с трудом можно таковым назвать. Ни монне, ни её друзьям – он красноречиво кивнул в сторону мага – бояться нечего. Я могу гарантировать… По крайней мере до сегодняшнего утра.
-Значит, штурм всё таки назначен на рассвет? – спросил гном
-Да. Но это не значит, что я с этим согласен.
-Ты же командор! Останови их! Прикажи… - злобно воскликнул блондин.
-К сожалению – сдержанно остановил его Аллен – я не в силах это сделать. Приказ уже подтверждён нашей владычицей церкви. И хотя ваша… Эльтина отказалась определиться, всё предопределённо… Это не моё решение.
-Ты пришёл оправдываться, храмовник, или у тебя всё же есть план? – хмуро заметил остроухий – если да, то было бы интересно в первую очередь услышать твои мотивы. Некая дружба с семьёй Мариан кажется весьма… призрачной теорией.
-Он хочет спасти не Защитницу, а пропавшего храмовника. Не так ли? – сказал Варрик, со снисходительной улыбкой замечая удивлённый взгляд командора.
-От куда вы знаете о нём?
-У каждого есть свои шептуны. Один из них сказал, что на выручку пропавшему капитану спешит его брат.
-Незачем было врать про дружбу с семьёй Хоук – сказал эльф, но Варрик знающе пояснил:
-Никто кроме Хоуков и убитых нами работорговцев не знает о том входе, а если и найдёт, то только осведомлённый человек сможет пройти эти лабиринты.
-Я действительно жил в этом доме когда-то давно. Я был ещё ребёнком, но помню все ходы. Потом мы долго не контактировали с Амеллами, но мой отец как-то помог Хоуку и они расстались друзьями… Мой брат, как и ваша подруга сейчас находятся в опасности, и я уверен, что их положение не улучшиться с наступлением штурма.
-Ты предлагаешь… сотрудничество? – удивлённо удостоверяется маг.
-Временное и безпоследственное.
Когда все замолчали в нерешительности принять одно решение, Аллен уверенно подошёл к столу и склонился над картой. Это были точные окрестности Киркволла, включающие в себя территорию от границ города, до Расколотой Горы. Он указал на отмеченный хребет горы и заявил:
-Мой отряд прибудет сюда с первыми лучами солнца. Если мы сумеем вытащить Каллена и Защитницу, то у нас будет возможность остановить чудовищное кровопролитие. Я неплохо осведомлён в этой местности, но это было так давно…
-Почему ты это делаешь? – спросил блондин, ошарашено приближаясь со спины. Посох он оставил у кровати – не ты ли, со своим отрядом, был свидетелем восстания круга? Как и твой брат, между прочим.
-Видно, у тебя произошёл разрыв системы, отступник – ухмыльнулся Аллен, качая головой – на самом деле всё просто. Наша ошибка – наша ответственность. Она не должна затронуть того кто к этому непричастен.
-Это всё хорошо, конечно, но не объяснишь ли ты что это?
Перед храмовником оказался приоткрытый конверт. Аллен знал, что в нём, ощущая пепел разбитого обсидиана одним только сознанием.

POV Хоук
Мариан жмурит глаза, выходя туда, где яркие огни и мелькающее пламя факелов обволакивает окружающую суматоху. Девушка ели отпрянула от громко смеющийся парочки, и с трудом сконцентрировала взгляд на обширной площади Киркволла. Вокруг суетилось много народа, разодетых на манер современного Орлея. Какие-то танцы приглашённых артисток, открытые лавки с неимоверными предметами, статуэтками, амулетами, расшитые гобелены со смутно знакомыми знаками, жонглер подкидывал в воздух горящие дубинки среди окружённых восхищённой толпой фокусников, торговцы вином, плескающегося в чаши… Всё это мельтешит перед затуманенным разумом, пестриться яркими забавами, заставляя голову кружиться от переизбытка окружающих голосов. От падения наземь, потрясённую девушку, спасла чья-то весьма ловкая рука.
-С тобой всё хорошо?
Хоук резко оборачивается и видит добрые, карие глаза. Её сердце радостно воскликнуло: «Андерс!», а руки сами собой обвились вокруг его шеи.
-Мариан… Я тоже рад тебя видеть – своей улыбкой усмехается маг и подхватывает девушку, помогая ей твёрдо стоять на ногах – ты прекрасно выглядишь.
Мариан опустила взгляд вниз. На ней было надето простое, светлое платье с любопытным чёрным узором, но не успела она удивиться, тому, что не помнит как приняла решение надеть именно эту одежду, Андерс поднимает её лицо тонкими пальцами и нежно улыбается.
-А что за праздник? – рассеянно спрашивает Хоук, утопая в ласковых глазах.
В ответ ему послышался бархатистый смех:
-Шутишь?
В это время к ним подошли две смущающуюся девушки, судя по их робе, магички, не перешагнувшие Истязания, и вежливо присели в неумелом реверансе:
-Поздравляем вас, госпожа Защитница. Надеюсь, вы хорошо отметите это восхитительное событие.
-Каждый маг Тедаса неустанно благодарит Создателя за ваше чудотворное прибытие в Киркволл и совершенные деяния, – воодушевлённо подхватила вторая и, замечая обнимающего Хоук за талию мужчину, смущаясь, быстро дополняет – и, конечно, молиться о здравствии вашей семьи.
-С-спасибо – сконфужено говорит Мариан, не до конца понимая, что всё это означает. Её вовремя выручил Андерс, уклончиво намекающий девушкам, что сейчас героиня слегка устала и с радостью проведёт время в их обществе чуть попозже. Магессы понимающе удалились, не забыв уважительно поклониться на прощанье.
-Ох… Знаю, тебе уже осточертели эти ребята, но всё же признайся, иногда, ты радуешься такому вниманию. Да-да! Смотри, как покраснела! – хохотал Андерс, увлекая Хоук подальше от праздника. Мариан, всё ещё задававшаяся вопросом, что же происходит, не сдержала улыбки. Таким как сейчас Андерс бывал редко, и никогда на виду у всех. Весёлым, беззаботно смеющимся и настолько открытым…
-Куда мы идём? – спросила она, неловко обходя окружающий народ, почему-то улыбчиво и радостно приветствующий её.
-Нужно забрать Айдана. Шалопай, сбежал смотреть привезённые из Ферелдена фолианты. Создатель всемогущий, иногда, я просто удивляюсь нашему ребёнку. Это всё твоё влияние! Десять лет! Бегает не по двору с местной ребятнёй, а в ходит библиотеку, из которой и генлок не вытащит.
-Ребёнок? – недоумённо переспрашивает Защитница, не в силах собрать полученную информацию в цельную картину.
-Иногда я думаю, что это не дитя, а уже готовый магистр! Помнишь, как вчера подпалил мне зад? Я до сих пор сидеть не могу. Кстати, ты могла бы так громко тогда и не смеяться, а помочь потушить.
-Я… Я не понимаю – Хоук резко останавливается, заставляя тем самым обернуться и светловолосого мага.
-Что такое? Я знаю, ты устала от этих непрекращающихся праздников, а тут ещё и за этой юлой следить надо. Но Айдан просто умолял пойти с нами. Ты же знаешь, какой он неугомонный! К нашему приходу, особняк бы был похож на руины. А так он хоть пообщается с детворой, прикупит себе что-нибудь.
-Я не понимаю! – твердо говорит Защитница, обхватывая голову руками.
Андерс не на шутку растерялся и обеспокоенно приобнял девушку за плечи.
-Что ты не понимаешь?
-Что происходит!?
-Мы празднуем победу. Твою… Нашу победу.
И Мариан заметила, что стены больше не украшены статуями рабов, их заменяют Тевинтерские драконы, бывшая часть Каземат теперь жилые кварталы, а люди и даже эльфы, мелькающие рядом, все были одеты в разное подобие магических мантий и без страха используют магию. Дышать стало свободней.

POV Каллен
Солнечный свет лился в отворённое окно, и занавески из желтого шёлка едва слышно шуршали под легким ветерком. Из окна доносились приглушённое пение птиц и шелест трав, а рядом прозвучал тихий, почти неуловимый, смешок. Каллен распахнул глаза, медленно и нехотя, и безотчётно вдохнул полной грудью сладкий запах лаванды, слегка примешенный сухой травой. Рядом с ним в постели кто-то шелохнулся, и токая женская рука ласково провела по его плечу невидимый узор. Каллен мысленно чертыхнулся от неожиданности и резко обернулся.
Не может быть! Это же не…
Мария Амелл с озорной улыбкой, моргнула своими небесными глазами и подобралась к нему чуть ближе. Теперь её нагое тело прижималось к груди мужчины, где под покровом страха, недоверия и боли, неистово стучало сердце, охваченное паникой. Её светлые, солнечные пряди спадали на почти неприкрытую грудь, наполняя воздух ароматом давно забытой лаванды.
-Проснулся... Ты такой смешной, когда спишь. Тебе снилось, что-то? – пробормотала девушка, обнажая белоснежные зубы, и приблизилась, что бы коротко поцеловать мужчину в приоткрытые губы.
Поцелуй оказался с привкусом чего-то приторно сладкого, от чего никогда не хотелось его разъединять. И опомнился храмовник, только когда стройные ножки обвили его бёдра и попытались оседлать рыцаря, увлекая к себе. Храмовник вздрогнул и высвободился из нежных объятий.
-Я не могу – призрачно прошептал он, пытаясь словить что-то мельтешащее на краю сознания, не дававшее покоя.
-Понимаю – снисходительно улыбнулась Мария и мимолётно дотронулась губами до его виска – тебе пора на службу.
-На службу?
-Конечно. Не давать распоясываться новым рекрутам и сдерживать запал опытных рыцарей! Всё-таки быть командором дело ответственное. Ты у меня просто молодец! И главное помни, как бы тебе не было тяжело на работе, вечером ты вернешься ко мне, и я тебя утешу… – воодушевленно шептала Амелл ему на ухо, но после отстранилась и продолжала менее искушающее - Только до этого зайди к Грегору, пожалуйста. После отставки и твоего назначения, ему явно одиноко. А ты его лучший послушник, он тобой гордиться. Хорошо? А я пока немного приберусь, а потом схожу в Церковь. Сегодня памятный день и я собираюсь помолиться с сестрами Создателю о потерянных душах.
Каллен, почему-то вспомнивший тёмную Церковь Киркволла, окружённую статуями мучеников, обеспокоенно спросил:
-Как с сестрами? А если они… Твоя магия! Где мы вообще?
Храмовник увидел наполненную светом спальню, помимо широкой, устланной приятным шёлком, кровати, стоял письменный стол, заставленный томами военного дела и церковными писаниями, над ним висела картина со свадьбы, на фоне ферелденских полей, а на высокой стойке висела позолоченная роба командора.
Каллен находиться там, где и хотел. В уютном семейном лоне на родине, с любимой женой и в качестве рыцаря-командора прославленного ордена. Но всё таки в неспокойную душу прокралось настойчивое обеспокоенное воспоминание, чего-то волнующего и жуткого. Того что нельзя забыть.
-Ты о чём, милый? – Амелл обеспокоенно касается его лба – о, Создатель! У тебя жар! Может, всё-таки позволишь себе слегка опоздать? Я приготовлю хороший отвар, ты успокоишься и потом пойдёшь на службу… Тебе приснился кошмар? Про… магов, да?
Её голос опустился до боязливого шёпота, каким частенько переговаривались жёны в возрасте, судачившие у торговых лавок. Каллен же знал, что его Мария не опуститься ни до такого угодничества, ни до подобного пересуда. Перед его сознанием встала алая кровь на женских запястьях, яростные потоки магии, предательский побег с Йованом и удаляющаяся во мрак спина с расшитым грифоном. И храмовник решительно отпрянул. Это всё ложь!
-Убирайся, демон! Ты уже пробовал соблазнить меня этим видением и потерпел неудачу! Дважды я не позволю этому повториться! Прочь!
Амелл, милая, добрая, Амелл, резко переменилась. Она зашипела, её бледная кожа стала серой, светлые волосы опали, подобно листьям, нежные руки сменились когтями, а ласковые, голубые глаза разгорелись демонической ненавистью, Девушка перекинулась разозлённым демоном Желания, каких храмовник до сих пор видит в кошмарных снах.
-ЖАЛКИЙ ЧЕЛОВЕК, ОТВОДИТ СЕБЕ РОЛЬ БОЛЬШУЮ, ЧЕМ ПОЛОЖЕННО! ТВОЁ ВМЕШАТЕЛЬСТВО НЕКТАТИ! СНОВИДЕЦ В НАШИХ РУКАХ! СКОРО БУДЕШЬ В НЕБЫТИЕИ ТЫ!
Каллен сорвался с места и ринулся к мечу, стоящему у храмовничих доспехов. Но те вспыхнули в синем пламени, распространяющимся дальше, не успел капитан осознать в какую сторону кинуться. Дом полыхает и сыпется, подобно зажженному фитилю взрывоопасного вещества, мгновенно и беспощадно. За уютными деревянными преграждениями от правды, оказываются кровавые стены Каленхадской Башни, бросавшие тени на происходивший там ужас. Давно потухшие факела превращаются в коварных змей, в то время как спокойные дети становятся убийцами.
-НЕТ! – кричит Каллен изо всех сил – Я НЕ ПОЗВОЛЮ ЭТОМУ ПОВТОРИТЬСЯ!
Ему кажется, что он вновь слышит предсмертные крики друзей, смех магов, а его руки и ноги обвивает ползучий страх и немочь. Только грудь заполняется чем-то мерзким и гадким, совсем не похожим на былое вожделение и неправильное, но всё же светлое чувство. Теперь ему самому хочется растерзать себе грудь, что бы добраться до хранящейся внутри мерзости и с корнем вырвать её, даже если это будет стоить ему жизни. Он уже не слышит своего крика, ставшего беспомощным хрипом, и продолжает говорить, то же что и раньше:
-НЕПОЗВОЛЮ….НЕПОЗВОЛЮ…

комментарий автора

Две мои главы попусту не влезают в формат записи, потому буду выкладывать по отдельности.

@темы: фан-фикшен, Каллен, Dragon age

---

Защитница на страже

Название: Защитница на страже
Автор:  Анаэль.
Категория: Dragon age 2
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Каллен/Мариан Хоук (ведущий); Андерс/Мариан Хоук; Каллен/Мария Амелл; Мередит; Эльтина
Жанр: Гет, Романтика, Ангст, Драма, Психология, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, ОМП, ОЖП
Размер: макси/миди
Аннотация: В то время, как Мередит Станнард плетёт козни, в оккупированном храмовниками Городе Цепей, планируя свергнуть Защитницу с воздвигнутого ей благодарными жителями престола, на севере планируется полномасштабный заговор, именуемый первыми зачатками к самому кровавому восстанию в истории Тедаса. Но на пути войне встают сестры Амелл и поддерживающий мир капитан ордена храмовников Каллен.
От автора: Квест «Акт Милосердия» перенесён из 1-го акта в 3-й (!).
Использован литературный приём POV (Point of view), знаменитый книгами Дж. Мартина.
Возраста и даты исправлены, по желанию автора, и поясняются в некоторых главах.
Не проверенно, в виду отсутствии беты и авторской безграмотности(!) Возможно, неправильное построение предложений. Указывайте на них если увидите.
Статус: в процессе написания

1 часть

-Каллен, – обратилась к нему Мередит, весьма фамильярно, что само собой заставило храмовника нахмуриться и в двое больше обычного заострить своё внимание – у меня к тебе просьба.
Сер Каллен хотя и уважаем в своих кругах, но мало кто мог бы назвать его не только человеком, которому можно доверять тайны, но и тем, у кого можно просить помощи с ними. Наверное, многое упиралось в его звание. Но, что бы рыцарь-командор…
-Я вас слушаю – спокойно сказал он, неотрывно наблюдая, как хладнокровная начальница расхаживает перед ним вдоль кабинета, собираясь с мыслями.
-Думаю, мы оба понимаем сложность сложившийся ситуации в городе. И вы как капитан, обязаны были проследить их.
-У города, как это ни прискорбно, немало сложностей в последнее время. О которых именно вы говорите, рыцарь-командор?
-Естественно, касающихся моего ордена – невозмутимо ответила Мередит, даже не обратив внимание, как у её капитана недовольно сошлись брови на переносице при этих словах. Она остановилась, развернулась к собеседнику лицом, а спиной облокотилась на письменный стол, скрестив руки на сильверитовом нагруднике – последние события, в частности бунт Орсино и вызывающие заявления Защитницы, заставили меня задуматься о необходимости некоторых мер.
-Мер?
-Верно. Я достаточно терпела их вольность. И если на Первого Чародея я смогу повлиять, то с Хоук дело обстоит куда сложнее.
-Если я не ошибаюсь, то госпожа Защитница независимое лицо этого города и за последние годы сослужила Киркволлу немалую услугу. Не думаю, что на неё есть необходимость… влиять – неуверенно, но спокойно высказался Каллен, вспоминая молодую девушку, мягко доказывающую ему безопасность сера Керрана, даже не беспокоясь, что она это говорит в Казематах, а за спиной у неё светится ощутимой магией посох.
-Сер Каллен, я осмелюсь напомнить, сколько за последние годы Защитница испортила наших рейдов. Не говоря уже о тех сумасбродных случаев, где у нас из под носа пропала целая группа тевинтерских магистров и когда десятки амулетов сбежавших магов нашли разбитыми – зло процедила командор.
Действительно, эти два случая долго были на слуху у мирного люда. Чуть до Мередит дошёл слух о тайном пересечении границы Вольной Марки неизвестным орденом магистров Тевинтера, то незамедлительно всполошила всех храмовников отслеживать их приближение. Но уже спустя неделю раскрылось, что они расположились в районе Расколотой Горы, и проворачивают свои дела с отступниками скрывающимся в городе. Рыцарь-командор считала, что таким образом, помогая и поддерживая подпольные сообщества, они переманивают магов на сторону Тевинтера, обещая им убежище. Это было крайне опасно. Мередит немедля собрала отряд храмовников, но по прибытию к месту их логова там никого не оказалось. Подозрения пали на Защитницу, знавшей о плане наступления, но та не призналась и вскоре эти обвинения были замяты.
Со вторым происшествием всё было куда серьёзнее. Из Казематов, крайне организованно, сбежали маги. Это вызвало большие опасения насчёт дальнейшего спокойствия Круга, да и Церкви, потому поступил приказ немедля вернуть их. Но когда дело дошло до филактерий, они оказались разбитыми в том же складе, где находились и остальные. Беглецы оставили чужие амулеты нетронутыми, а сами скрылись, без единого шанса на поимку. Самое странное в этой истории, так это что в осколках нашли пожженную перчатку Защитницы, которая гневно отрицала своё причастие. В скором времени последовали попытки, вдохновившихся примером, сбежать из Круга, но не одна не увенчалась успехом.
Каллена эти случаи обеспокоили, но не так как Мередит, с остервенением, старающуюся обвинить во всём госпожу Хоук. От части её стремления были ясны. Если вся вина перейдёт на аристократку-мага, сопереживающую своим собратьям, это избавит храмовников от лишних проблем, а так же обвинений. Но способы которыми пользуется рыцарь-командор вызывали у её капитана лишь отвращение. Легче всего всё свалить на Защитницу. Ведь даже если она действительно участвовала в этом балагане, то лишь храмовники обязаны предотвратить произошедшее. Их невнимательность, неосторожность, не бдительность вызвали это. Они положили начало и это их вина. Теперь остается только исправлять и сглаживать углы последствий.
-Возможно, – без особой радости и искренности согласился Каллен. Спорить с начальством о своих взглядах он не хотел, тем более, что Мередит и так знает его позицию – но ведь сетовать на прошлое, это не главная цель по которой вы меня вызвали?
-Верно. Думаю, скоро уже не станет никого не знающего об этом. Потому лучше нам поговорить сейчас. Круг Магов Стархэвена сгорел сегодняшним утром – главнокомандующая подождала реакции со стороны подчинённого, но тот быстро подавил удивление, смерив её кротким кивком, жестом продолжать - По слухам произошло восстание. И хотя его подавили, ущерб, который нанесли революционеры, оказался невосполним. Башню не восстановить.
-В Стархэвене давно было неспокойно. Но, как я понимаю, оставшимся магам понадобится новый дом. В Вольной Марке остался только наш Круг. Или их поместят дальше? В Орлей?
-Нет, ты прав. Их уже везут к нам. Твоя задача – проследить, дабы всё прошло на уровне.
-Я…Я понимаю – неуверенно сказал Каллен. Это и задачей, то назвать нельзя. Как он будет контролировать их перевозку на таком расстоянии? Просто, в случае чего все ляжет на его плечи. Норма для его должности – но как это связанно с Защитницей? Разве вы не к этому вели?
Мередит втянула воздух, как это делают, готовясь к разговору, способному затратить много сил. Её без сомнений раздражал скептицизм капитана. Орденоносцы мало когда с ней спорили, не говоря уже о церковниках и аристократах.
-Дело в том, что Защитница осведомлена об этом, и я не сомневаюсь, она воспользуется случаем. Это, как не прискорбно признавать, удобная возможность подорвать как авторитет церкви, так и моего ордена. Я просто не могу этого допустить.
Каллен тяжело посмотрел на рыцаря-командора. Это происходило каждый раз, когда они расходились во мнениях.
-У вас есть подтверждения этому?
-Есть – удовлетворённо сказала Мередит, доставая из ящика стола потёртое письмо. Капитан не решился его взять. Он не смел усомниться в правдивости её слов, так же как и написанным на пергаменте двум строчкам, с росписью Первого Чародея - Не так давно я начала проверять почту Орсино. И большинство писем адресованы именно монне Хоук. При чём в отличии от её сдержанных и кротких ответов, его послания куда более содержательны и любопытны. Сегодняшнее же ограничилось парой фраз. Дословно – «Круг Старкхэвен пал. В полдень маги под надзором пересекут границу Киркволла. Удачи, друг мой». Интригующе, не так ли?
Каллен напрягся. Действительно, это очень походило, что Первый Чародей науськивает Защитницу на мятеж. Обычно так и передают завуалированные приказы. Хватит для подозрений, но недостаточно для доказательств.
-Ясно, и вы хотите…
-Я не хочу, сер Каллен, я приказываю. Думаю, вам самое время это запомнить – но потом, на один миг, рыцарь-командор нахмурилась, напоминая себе о чём-то, и продолжила более миролюбиво – хотя тут вы правы. Это можно назвать просьбой. Так как то, что вы должны сделать, не подкреплено официальным распоряжением ордена.
-Рыцарь-командор… - начал было Каллен, но собеседница живо его перебила:
-Капитан, я обратилась к вам в надежде, что вы поймете насколько важно устранить угрозу. Я говорю не только о госпоже Хоук и Первом Чародее, но и о многих действующих лицах этого города. Если пресечь всё сейчас, то есть шанс со временем с корнем избавиться от противников. Вы сами знаете весь риск…что если магам дать волю… что они могут натворить. Прошу вас обратиться к вашему благоразумию.
Каллен и вспомнить не мог, когда он в последний слышал такой встревоженный и перебивчивый голос. Несмотря на то, что Мередит явно давила на его и без того угнетающие воспоминания, в её словах чувствовалась неподдельная горечь и это самую малость, но смягчило капитана.

2 часть

Тёмные коридоры рассекают чёрное подземье в разных направлениях, соединяя между собой большие и малые пещеры. Груды острых камней свисают в немой угрозе с низких потолков и поднимаются с пола, преграждая дорогу незваным гостям. В общем и целом, грот не вызывал ничего кроме дрожи и обострения инстинкта самосохранения. Потому Каллен, хотя и был ведом в ночных рейдах за пределами города, двигался осторожно и осмотрительно. Его блестящий, номинальный доспех капитана сменился на более лёгкий помеченный огненным мечом церкви панцирь, стальные поножи, кожаные наручи и перчатки. Шлема и в помине не было. Утяжелял всё лишь широкий меч в ножнах на поясе.
И как он сломя голову ринулся во всё это? Позволил себя заманить?
Мередит вызвала его снова, когда орден уже был встревожен предсказываемым ей побегом нескольких магов, и рассказала про подозрительное поведение Траска, интересующегося этим. Чуть тщательное обследование окрестностей Киркволла было завершёно и поступили сведенья о месте нахождения сбежавших, Траск тут же попытался занять место главнокомандующего в облаве на их временный приют, но Мередит отказала. Каллен эмоционально давил на начальницу пытаясь закончить это так мирно, насколько это возможно и старался дать понять ей, насколько важно заняться этим немедля и бесконфликтно. Хотя, к сожалению, он мало чего добился. Посланные на переговоры храмовники больше не возвращались, наверняка убитые или взятые в плен, и рыцарь-командор, не желавшая жертвовать своими людьми, разрешила специально выделенным воинам церкви Старкхэвена самим заняться своими ошибками. На самом же деле она понимала, что как и она, так и командир Старкхэвенских храмовников, церемониться с отступниками не станет, и она ничего при этом не теряет.
Каллену же Мередит дала ясное распоряжение отслеживать любые перемещения Защитницы за пределами собственного поместья. Сидеть в засаде не представляло ничего сложного. Не зашло и за полночь, как он увидел Хоук выбегающую из парадного входа, в облегающих тёмных штанах, атласных туфлях и кожаной кирасе, с плащом за спиной. Миниатюрная тень живо скользнула по улицам ночного города и через пути Клоаки выбралась к подступам на Рваный Берег, сопровождаемая сосредоточенным взглядом храмовника, всюду следующим за ней по пятам. И двигалась настолько быстро, отточено ловко, что он за ней не поспевал и уже в бесконечных переплётах пещер вовсе потерял из виду. Теперь он вынужден плутать в темноте и полагаясь лишь на интуицию выбирать дальнейший путь. И говоря откровенно, он не был уверен, что выберется раньше, чем его найдёт какой-нибудь взбешённый маг во власти демона.
Он уже перестал считать время - тишина тяжело давила ему на виски, а редкие, звонкие удары капель были единственным напоминанием, что он ещё не потерял способность слышать; тогда же ему послышались отдалённые голоса, походившие на шелест листвы, отдающий эхом. Поначалу Каллен встревожился, не демоны ли ему нашептывают свои скверные речи, но вскоре речь стала более разборчивой, превращаясь в последовательные и более громкие слова. Храмовник насторожился и прислушался:
-Децимус, не думаю что она…
-Какая разница во что она одета!? Духи проследили за ней. Она общалась с этим… Траском! Храмовником, который пытался выйти с нами на связь! Она с ними заодно!
-Может ты и прав. Но ведь она ещё совсем ребёнок. Тем более, что одна из нас. Нет нужды проливать кровь. Давай я вынесу её на поверхность. Её найдут.
-Нет! Она знает, где мы находимся и как до нас добраться! Она видела нас, общалась с нами!
-Не надо, Децимус. Храмовники и так уже осведомлены где мы. Не думаю, что мы переживём эту ночь. Но девочка ни в чём не виновата!
-Прекратить! Если бы не я, они бы уже стройным рядом вели бы всех нас на усмирение. Запереть её в темнице. Потом решим, что с ней делать.
-Но, дорогой…Она сказала, что является Защитницей. Кажется, я уже слышала это звание.
-Мне плевать, даже если бы она была самим наместником.
-Но послушай, кажется, чин Защитника ценится в Киркволле.
-Это к лучшему! Раз она так дорога городу Цепей, то пусть останется здесь. Посмотрим, насколько ты права. Этот разговор окончен!
Каллен слушал внимательно, стараясь при этом бесшумно идти на голоса.
Они говорят о девушке? Неужто действительно Защитнице? Но разве она не должна быть их соратницей, а не заложницей? Что происходит!?
Капитан продвинулся вдоль двух глыб, опираясь на них двумя руками, и неосмотрительно вступил в межкаменное углубление струившееся водой вниз по склону в пещеру от куда доносились чьи-то беспокойные перешёптывания и два отдающихся эхом спорящих друг с другом голоса; жалостливый, печальный и несчастный – женский; яростный, гневный и бесчеловечный – мужской. К счастью, всплеск воды никто не услышал и Каллен тяжело дыша продолжил, только уже ползти, к широкому проёму, где без сомнений будет открываться удобный, с точки зрения лучника, но никак не воина, обзор.
Вид открывался на часть пещеры, со сводчатым потолком, параллельно укреплённым строительными построениями. К сожалению, они находились достаточно далеко, что бы Каллен понял – прыгнет, мало того, что выдаст себя, так и шею свернёт. Придется оставаться на месте, пока не появиться план получше и действеней. А в центре относительно беспрепятственной территории гурьбой стояли пару десятков магов в стархэвенских мантиях. Посреди было настолько просторно, что там без проблем разместились бы ещё столько же народа, но маги, напротив, теснились ближе друг к другу, будто интуитивно ощущая опасность царившую вокруг. Гул беспокойного шёпота нарушал звенящую, натянутую словно струна, тишину, что, впрочем, ещё больше вызывала у окружающих чувство обречённости. В их кругу, который всё больше расступался увлечённый дискуссией, спорили двое. А у их ног, на обозрение всем, распласталась девушка, раскинув руки, с ногами в разные стороны. Не трудно догадаться, что её настигло бессчетное множество не щадящих ударов до тех пор как она пала посередь противников. Роба, как и вихрем спутанные волосы, все в пещерной пыли и грязи; Со рта и раненного затылка медленно струилась алая кровь, сливалась в густую тину разрастающуюся по земле.
-«Защитница!».
Каллен привстал повыше, что бы хорошо рассмотреть трёх магов, подхвативших её на руки и туда куда они шатаясь пошли.
-Пусть охраняется демонами. Она чуть не прорвала Завесу! Держите её под наблюдением – дал команду мужчина, до сих пор не отрывавший жесткого взгляда от пленницы, даже разговаривая с соратницей. Но вдруг он вздрогнул, посмотрел на свою открытую покрытую ранами ладонь, будто видел в ней нечто шокирующее и резко поднял голову. Каллен чуть не свалился обратно по камням, так шокирующее быстро на него пал ненавистно кровавый взгляд мага. Синхронно повернулись и другие.
Выбора у него было не так много. Нападать или бежать.
Он успел пролететь где-то метров десять, до того как неумело приземлиться на ящики, в складчину расставленные под его временным укрытием. Его посетила до нельзя неуместная в этот момент мысль, что приятной посадке он обязан сборищем всякого хлама контрабандистов. Потом живо встал на подогнутые ноги и без всяких сомнений достал меч из ножен. Перед ним в панике расступились маги. Одни отступили дальше, другие тут же схватились за посохи, хотя судя по их виду, атаковать они собирались не больше, чем просто защищаться магической деревяшкой выставляя её перед собой, а остальные, более опытные, защищая друзей, немедля окружили врага.
-«Храни, Создатель» - успел только подумать капитан. Его меч уже занёсся над первостоящим, но удар так и не нашёл свою жертву.
Он с самого первого мига своего абсурдного поступка понимал, что это плохо кончиться. Но честь рыцаря не потерпит трусости…как и безрассудства…
Его тело до костей без всякого милосердия пробил сильный разряд молнии. Этот удар подкосил его, но не сломил. Сейчас, главное рассеять враждебную магию, а там он сможет сориентироваться в действиях. От удара ему заложило уши, так что не считая слишком громких криков молодых стархэвенских учеников, ему приходилось опираться лишь на интуицию. Следом за молнией в него попала значительная сфера энергии, которую сами маги не щюрялись называть волшебной стрелой. Она прожгла панцирь доспеха и оставила незначительный ожог, но даже это не помешало рыцарю снова занести меч над головой противника. Сталь полостнула мага по груди, очертила ореол вокруг хозяина и острием задела другого, сделав фатальный порез по неприкрытой шее. Следом, оружие вонзилось в землю и отточенным движением попыталось рассеять магию. Тут то и произошло, то чего так страшатся храмовники и то что даже при усовершенственом мастерстве не рассеешь, без смерти. Магия Крови. Он буквально прочувствовал стальной запах и привкус крови. Перед глазами заплясали красные огни. И даже намертво вросший в землю меч не удержал его на земле. Он подхватываемый невиданной силой, словно ничего не весил, взлетел вверх, петлёй пронёсся над испуганными магами и со всех сил впечатался в непонятную постройку, сбив все его поддержки и стойко выдержав упавшую на него верхнюю конструкцию.
Отхаркавшись кровью, что было сложно делать в положении лёжа, он в расплывчатом окружении голосов и теней заметил приближающийся силуэт мужчины.
-Храмовник! А, что я говорил! Девчонка привела его сюда! – довольно рявкнул он. В отличие от остальных он не был ни испуган, ни встревожен. И даже возбуждённо-радостно реагировал на случившееся.
-Зейн ранен - послышался голос вдалеке.
-Так помоги ему. Сам виноват. Подставился под удар – беспристрастно ответил силуэт.
-Он это сделал, защищая тебя!
-Напрасно! Теперь вы-то видите, что мы не зря убежали!? Они убьют любого из нас где бы мы не находились. Наших друзей, братьев, сестер. Они купят наших товарищей, соберут армию! Пошлют их в самое сердце нашего убежища! Я не удивлюсь, если в скором времени мы будем давиться подброшенным удушающим газом, как тараканы! Настало время действовать. Либо мы их, либо они нас.
-Но нам не победить – осадил тираду тонкий женский голосок – мы находимся в окрестностях Киркволла. Города храмовников.
-Я знаю, где мы находимся! Но лучше прихватить ублюдков с собой, чем стать бездушными идиотами у них во служении!
Всё разом стихло. Он готов был поклясться, что видел насколько растерянные сейчас были лица у вынужденных отступников. Умереть в неравном бою или стать усмиренными…
Его нежданно подняли за шиворот так, что его израненное, всё в алой крови лицо показалось из-за щепок и несколько раз тряханули, видно выбивая весь дух.
-Кто у нас тут? Отвечай! – всё тот же холодный, властный голос.
Каллен поначалу хотел отмолчаться, но опасный маг воспользовался нежданным средством. Энтропия не самое распространенное в Круге чародейство – слишком опасное, ведь ужас который оно нагоняло в прямом смысле разрывал изнутри. Теперь же незваный гость имел возможность прочувствовать это на себе.
-Я рыцарь народа Андрасте и её веры. Моя работа защищать мирных жителей от опасностей магии, и её носителей.
Видно, слова он выбрал не совсем правильно, раз получил ещё большую пытку, чем раньше. В этот раз сдержаться у него не получилось и из полуоткрытого рта, жадно втягивающего воздух, вырвался тихий, хриплый стон. Каллен мысленно покарал себя за слабость перед врагом. Он был одним из сильнейших орденоносцев, и покорить себя магам не позволит.
-Да неужели. Как вижу, вы не справляетесь со своими обязанностями, сер рыцарь. Лучше бы себя защитили – подтрунивал, уже принявший очертания, главнокомандующий маг и в голосе его мало осталось человеческого – Тебе и твоей подружке не следовало приходить сюда одним.
-Я пришёл не с ней. И у меня нет сомнений, что Защитница явилась, дабы помочь. Видно, зря.
Снова! Кажется, его лицо почти залило кровью. В горле встал ком. В груди горел всепоглощающий огонь. А конечностей он уже и в помине не ощущал.
-Ложь!
-Децимус, прошу прекрати. Он же такими темпами не выживет.
-Верно. Так же как Зейн и Бран – без всякой сожаления выплюнул Децимус, бросив брезгливый взгляд на мёртвых товарищей – но ты права. Кончать с ним ещё рано. Если мы поступим по-моему, а мы так и поступим, то нам понадобятся заложники! Даже если не выиграем время, так отомстим этим тварям за наших друзей!
Со стороны магов послышались неуверенные, приглушённые возгласы одобрения. Только Каллен заметил, как обречённо качает головой, пытающаяся облагоразумить друга девушка.

3 часть

Очнулся Каллен с непривычным, но приятным покалыванием в груди. Веки отяжели, настолько, что даже открыть глаза было большим испытанием; конечности болезненно онемели; в голове стоял неразборчивый гам; а всё же тело наполняла приятная томность, дающая возможность слегка расслабить мышцы.
-Эй, ты как, храмовник? Не окочурился часом? – женский голос плавно пробрался в его сознание, давая понять, что он не один.
Постепенно пришли и воспоминания. Отрывками, словно лента они проносились в его голове и пазлом складывались в ясную картину, объясняя, когда и с какой целью он здесь оказался. Только вот, где здесь?
Каллен с трудом открыл глаза, подавляя острую потребность вновь их закрыть, и сосредоточенно пытался вглядеться в силуэт, нависающий над ним в полутьме, скалистого помещения. Только спустя минуту его взгляд сфокусировался и он понял, что на фоне серых камней темницы и железной, решетчатой двери, заваленной булыжниками, было красивое лицо Защитницы, обрамленное чёрными волосами, волнами скатывающимися по плечам. Выглядела она чуть лучше, чем в памяти храмовника, на пыльной земле, среди толпища магов, но и запёкшаяся кровь на её щеках, с многочисленными порезами и ранами, мало утешали, потому Каллен предпочитал отметить лишь то, что она жива и способна разговаривать. Следом капитан заметил, что ладони мягко напирающие на голую грудь храмовника (в отличии от девушки, на которой мешком висела ободранная мантия, ему оставили лишь штаны) отдают призрачной синевой и обволакивающей силой. Лечебная магия плавно зализывала его раны, возможно, не первый час, раз сейчас он мог, хотя и с усилием, но приподняться на локтях, опираясь на холодную стену и намеренно отдаляться от спасительной, хотя и нежеланной помощи.
-Лежи смирно, клоун – Хоук попробовала надавить рыцарю не плечи, дабы заставить того лечь обратно, но мужчина не поддался, а напротив сильнее прижался спиной к камню и запрокинул голову – вот упрямый!
-Прошу прощения, Защитница – глухо отозвался Каллен, прощупывая недостающие ребра.
Магесса заметила этот жест и недовольно ударила его по руке:
-Не трогай! Я их столько времени пыталась срастить…! Хочешь, что бы мои старания прошли просто так? Сиди смирно и терпи.
Каллен почувствовал себя виноватым, что, не уважая долгий труд девушки, тут же принялся самовольно проверять своё самочувствие, не обращая на неё никакого внимания, потому сел как было сказано, и не без предрассудств проследил, как её ладони снова ложатся на его грудную клетку.
-Почему вы пошли сюда одни?
-Пытаешься отвлечься? Не советую. Больше будешь болтать, больше боли причиню – злобно отозвалась магесса и едва заметно смягчившись, добавила – постарайся потише.
Не дожидаясь ответа и не давая храмовнику возможности даже вздохнуть полной грудью, надавила святящимися руками и резко вправила ребро, воспользовавшись неким магическим толчком. Капитану пришлось до крови прикусить губу, что бы позорно не закричать перед девушкой. Та, не замечая его потугов, продолжала свою работу и Каллен до нельзя отчётливо видел, как струями катится пот по её лицу, блеща в темноте. Насколько он знал, излечивать внутренние органы или сломанные кости сложнее всего для мага, особенно без запасов манны и специальных зелий.
Кончилось всё так же быстро, как и началось. Но боль не ушла, а даже стала с большей силой пульсировать в правом боку. Храмовнику только и оставалось, сжав зубы и припоминая, что бывало куда хуже, пересилить это. Он надеялся, что Защитница постарается ослабить его мучения, но та, заметно побелев, осела рядом с ним, дыша, так глубоко как могла.
-Всё. Остальное само… - слабо выдохнула она и закрыла глаза.
Капитан встревожился, поспешил растормошить магессу за плечи, но та лениво приоткрыв один глаз, недовольно зашипела:
-Чего тебе нужно, железяка?
Каллен уж было захотел возмутиться, но удостоверившись, что та в порядке, отвернулся в сторону.
-Спасибо – буркнул он.
-Ага. Но в следующий раз не рассчитывай.
Рыцарь, старательно не замечая боль, быстро просчитал пути побега, все из которых быстро отвергнул и принялся искать изъяны в неровных стенах. Если попробовать работать сообща, то несравнимая сила Защитницы и его многоопытное мастерство, при определённых знаниях, могли бы объединиться и воспользоваться лазейкой, прорвавшись наружу.
Но магесса, будто прочитала его мысли:
-Даже не думай. Децимус воспользовался магией крови и укрепил эту пещеру, так что даже моя взрывная волна, если бы я, конечно, могла ей сейчас воспользоваться, не смогла бы прорвать оборону.
-Но как тогда…?
-Верно. Мередит придется прорываться в открытую, со своими людьми, а не как обычно… Разрушил потолок с помощью самих же магов и добивай тех кто выбегает – девушка горько хмыкнула, под осуждающим взглядом храмовника – скажешь, я не права?
Каллен решил не отвечать на этот вопрос, и не рассказывать магессе о Старкхэвенских храмовниках, лишь снова оглядел камеру, разочарованно соглашаясь с Защитницей – прорех не наблюдалось. Потом, повернулся к ней с намерением, наконец, понять, в чём обстоит дело, раз времени, как выяснилось, у них больше чем достаточно:
-С вашего разрешения, нам необходимо прояснить сложившуюся ситуацию – сказал он и не дожидаясь ответа продолжил - Первый чародей Орсино сказал вам прийти сюда?
-Нет.
Даже бровью не повела!
-Он сообщал вам местонахождение отступников?
-Нет.
-Защитница! – храмовник, привычный к подчинению ей подобных, не понимал, как верно поступить в этом пренеприятнейшем положении.
Она возвела глаза, будто моля небо о терпении:
-Это допрос?
-Ни в коем случае. Но я осмелюсь напомнить, что и это возможно, если хоть одно из подозрений ордена подтвердится.
-Вот тогда и поговорим.
-Боюсь, тогда одними разговорами не обойдётся.
-Не сомневаюсь.
-«Что за человек!» - в мыслях удивился Каллен – «совсем не та юная девочка, защищающая сера Керрана, когда-то в далёком прошлом. Несмотря на все её заслуги и честно заработанное имя, возможно, рыцарь-командор и права, в своих подозрениях».
Он нахмурился и вновь оглядел магессу. Та была подозрительно спокойна и, хотя её бледность не ушла, лицо было более чем умиротворённым, никак не обеспокоенным ситуацией. Она сидела рядом и безэмоционально смотрела в наглухо запертую дверь. И Каллен сам не зная, по каким причинам, посчитал, что размышляет она, скорее, о том для чего в далёких от города подземных ходах ставили такие крепкие железно-металические двери, чем как побыстрее выбраться через них.
-Гм… Как вы себя чувствуете? Требуется помощь?
-А у тебя в штанах прячется крепкая настойка из подпола «Висельника»? Нет? Или ты просто расстроен, что меня, в отличие от вашей честнейшей персоны, не так заметно ранили?
-Вовсе нет!
-А… ты так намекаешь или это знаменитое храмовническое сочувствие собрату магу? – её глаза грозно сузились, в тот момент, как лицо мужчины окрасилось едва заметным сомнением.
-Выглядит странно – это всё что я хотел сказать – неуверенно прозвучал его голос.
-Странно?
-Что вы даже не послали, сигнал, весточку, гонца, или ещё что-то, к ним? Что бы они знали, с какой целью вы идете.
-И с какой целью я шла?
Каллен неуверенно запнулся:
-Помочь им.
-С чего й то?
-Скажите, я не прав? – неосмысленно передразнил капитан, её манеру отвечать вопросом на вопрос.
Девушка напыщенно взметнула родовой подбородок и продолжила говорить, лишь из злости, сочившийся из каждого её слова:
-Предположим, они прерывали все попытки связаться с ними.
-И вы всё равно пошли?
-Допустим, я предпочла побеседовать с глазу на глаз.
-И беседа удалась? – говорил он серьёзно, но Хоук посчитав это за издевательское оскорбление, грозно цыкнула языком, и коротко взметнула руками, будто только этим жестом захотела заставить его замолчать. Поняв, что у неё не получилось, она растерялась и опустила их на колени.
-Что-то не так? – поинтересовался Каллен.
-Всё в норме.
Мужчина тут же выявил ложь, но допытываться не стал. Скорее всего, Защитница настолько выбилась из сил, что её возможности критически сократились. Это не так страшно, да и, понять мотивы девушки для него было приоритетней в данный момент.
-Так вы просто вошли в кишащую магами крови пещеру? Не предупредили никого? - Рыцарь невольно вспомнил подозрительных друзей девушки, вечно её окружающих.
-А я должна была плакаты по всему городу развесить?... В любом случае, я уверенна, что ваша командор знает куда вы на ночь глядя направились и уже с ротой таких же железяк спешит сюда…Что? …Только не говори…Придурок!
Хоук не сдерживая возмущения, со всей силой ударила мужчину кулаком по не долеченным рёбрам.
-Защитница, что вы себе позволяете…!?
-Как можно быть таким идиотом!? – она сильно покачала головой, будто показывая, насколько, она не может в это поверить – я ещё, когда ты прыгал со скалы в гущу запуганных магов, поняла, что детский героизм храмовников не лечится. Но я думала, ты хоть додумался отправить голубя Мередит или там, я не знаю, как вы друг с другом связываетесь…!
-Это была секретная операция.
-Кому ты врёшь? Я ваши схемы за столько лет выучить успела.
Каллен тяжело осознал, что в эту ночь их действительно никто спасать не собирается. Старкхэвенские храмовники прибудут в Киркволл только завтра, когда выявиться пропажа капитана, и ещё неизвестно на какой день они назначат операцию захвата. Утешает лишь то, что эти «служители Света» редко когда чураются резкого и бескомпромиссного нападения, а для Мередит пленение подчиненного станет хорошим пинком в сторону магов принадлежащих Казематам. Странно. Раньше капитану была противна эта тактика. Сейчас она его успокаивала.
Девушка была в ярости. Возможно, она знала о слежке за ней и рассчитывала заполучить храмовничью защиту. А значит ей хватило ума догадаться, что теперешний исход возможен, но его было недостаточно, дабы проверить осведомлённость Мередит. В юной магесе, куда больше самоуверенности, чем ей дозволенно.
Они долго молчали, погружённые в свои мысли, но тишина давила на них ещё сильнее и храмовник, чьи путанные размышления о побеге и спасении стали невыносимой кашей, осторожно поинтересовался у той, что, казалось, безмятежно посапывала рядом.
-Была ли причина для вашего прибытия сюда?
Защитница намеренно проигнорировала это, но капитан отчётливо видел, как напряглись мышцы на её руках. Он намеренно кашлянул в руку – у неё нахмурились брови. С секунду она продолжала притворяться, но, не выдержав, резко распахнула глаза, привстала и гневно ответила:
-Не надоело тебе!? Ну, конечно! Опасный маг побежал выручить других опасных магов, но не рассчитывал, что они же его и огреют по башке! Советую, примерно так и доложить вашей начальнице и добавить пару смешных моментов, например…
-Я не об этом – спокойно прервал капитан – про Киркволл.
Девушка вздрогнула и недоумённо перевала взгляд на храмовника. Словно ребёнок она противоречит сама себе, косвенно, будто издеваясь, подтверждая свою вину, а после яростно возмущаясь при обвинениях. Ему она напоминала дикого зверька, силящегося цапнуть за живое любого, осмелившегося приблизиться, и совершенно не осознающего добрые намерения. Но в отличие, от дикого зверька, недовольство этой дамы может разразиться далеко за пределы города. Да и она не так проста. С каждым её словом Каллену начинало казаться, что Хоук лишь притворяется охваченной яростью, а на самом деле планирует свои действия на несколько шагов вперёд. Иначе, каким образом она достигла таких высот не только в боях, но и политике? … А, возможно, сказывается недоверие капитана ордена Света ко всем магам, не связанных обязательствами с Кругом. Всё таки чего бы Защитница не достигла, её прошлое скрывается за завесой лжи и слухов:
-Мор. Что же ещё? – ответила Хоук, нахмурившись. Теперь она была не злой, а задумчивой. Вспоминала то, что нагоняло её весь путь до Каземат и не отпускало до сих пор. И Каллен смутно узнал это выражение, с отпечатком былого воспоминания. Это было его выражение.
-Так это правда? Ходило много слухов, что Защитница прибыла в город простой беженкой и всего за несколько лет изменила привычную жизнь города Цепей – вежливо начал Каллен, зная, что за эти последует очередное оскорбление. Но вопреки его ожиданиям, реакция оказалась скорее недоверчивой и уклончивой, чем рассерженной.
-Странно. Я считала, что те вечные монологи о моей судьбе в харчевнях нижнего города, не доходят до ушей храмовников.
-Лишь самые лучшие. Некого красноречивого гнома по имени Варрик.
-Ааа… Слышала он действительно мастер своего дела.
-Что есть, то есть. Как сейчас помню, его грандиозную повесть про то, как вы верхом на драконе отправились за пределы Недремлющего Моря и, одолев последнюю Баньши, сохранили в её логове собранные на Глубинных Тропах сокровища, а дракона оставили хранителем.
-Никогда не задумывался, как мы добрались обратно? – просто ответила Хоук, пожав плечами. Комментировать, что из сказанного храмовником правда, а что нет не требовалось – все знали, что какими бы грандиозными и изящными истории Варрика не были, искренности насчёт реального развития событий ждать не приходиться. Девушка лишь на мгновение задумалась, прежде чем продолжить нежеланный разговор, скорее из понятий учтивости и необходимости – я слышала ты тоже из Ферелдена.
-Да, это так. Но большую часть своей жизни я провёл в Башне Каленхада – ответил Каллен, подмечая, что магесса слегка ощетинилась - к сожалению, вас я там не наблюдал.
-Слышала, там было то ещё веселье – без тени улыбки напомнила она вмиг помрачневшему храмовнику – я тоже сожалею, что меня там не было.
Губы мужчины сжались в одну тонкую линию.
-Я лишь хотела сказать, что это нужно было прекратить – будто оправдываясь, пояснила девушка, слегка стушевавшись – но в каком-то смысле часть меня там всё таки присутствовала.
Каллен недоумённо поднял голову.
-Моя сестра. Она училась в этом Круге.
Хоук сделала вид, что не заметила, как рыцарь отвернулся, словно вспомнил что-то гадкое и противное. Но её это немало рассердило и расстроило. Говорить с храмовником о магессе, бывшей у него во служении, а после достигшей таких высот, было глупым поступком с её стороны. Конечно, такому как Каллен, пережившему ужас беспредела магии, было до дрожи неприятно вспоминать, как кто-то из учеников злосчастного Круга добрался таки до власти.
Но её это не должно волновать! Капитан может чувствовать что захочет, лишь бы не наломал дров в городе, который Хоук может назвать дорогим её сердцу. Судя по тому что магесса слышала, а уши у неё были везде и всегда, благоразумия у храмовника хватило бы на весь проклятый орден, да только не стоило это благоразумие и бронзовой монетки, когда как мужчина разрывается от терзающих воспоминаний. Не место такому человеку на посте капитана.
Сокамерники обменялись многозначимыми взглядами, стараясь определить что же каждый из них вынес из небольшого разговора, но так и не успели высказать это вслух. Донёсся жуткий, леденящий душу скрип и дверь немедля отварилась. В каменном проходе стоял Децимус, с предвкушающей улыбкой, на покорённых демонами устах.

4 часть

Децимус не без животного наслаждения наблюдал, как храмовник, превозмогая боль, силится подняться на ноги, цепляясь одной рукой за стену, а другой сжимая живот, будто боясь что ребра разойдутся в стороны. Это был упрямый, но волевой поступок. Хоук же, напротив, поднялась без всяких видимых усилий, поспешив скорее смахнуть с лица мокрые от пота волосы, чем помочь увеченному сокамернику. Она лишь проводила его, наконец удавшуюся попытку полувыпрямиться перед вошедшим магом холодным взглядом, но не более того. И хотя их отчуждённость друг от друга была выявлена сразу, ненависть с которой они смотрели на одержимого, казалась почти идентичной.
Децимус беспечно поднял руки, от чего его мантия изящно последовала за ним, и с жуткой улыбкой проговорил приторно-сладким голосом, так и сочившимся предательским ядом:
-Друзья мои, понравились лишь вам наши апартаменты?... Судя по всему нет. Сожалею, но, как говориться, за неимением лучшего… Маги в наше время роскошью обживаться не изволят.
Каллен с трудом выровнял тяжёлое дыхание и бесстрашно посмотрел магу в единственное, что не лжёт, в его холодные, одурманенные глаза.
-Вам не укрыться от правосудия. Вы погубите своих людей, так же верно как себя. С минуты на минуту в этом прибежище окатиться целый отряд храмовников. И оно станет вашей могилой, если вы не внемлите голосу разума.
Децимус сморщился, словно его настигла лёгкая головная боль, не требующая особого внимания, и продолжил, не к кому определённо не обращаясь:
-До прибытия контрабандистов и прочего сброда, эта пещера была тюрьмой для сотни рабов Тевинтера. Всех Казематы не примут… Так что это и есть одна сплошная могила. Я до сих пор слышу голоса мучеников в своей голове. Детей, матерей, отцов и братьев… Судя по всему, тут действовали специально разработанные пыточные камеры. Ведь их размеренный стук я тоже слышу – протяжно говорил он, переводя отсутствующий, поглощенный в ощущениях взгляд на внешне спокойную магессу. Она смотрела на поседевшего мужчину с неким любопытством, да и только.
-А, как полыхает пожар вы тоже слышите? – спросила она с нотками несгибаемой стали – тот самый, что устроили сами пленники, дабы раз и навсегда избавиться от оков Империи. Да только, вот незадача, выбраться из которого им так и не удалось.
Каллен с немым вопросом повернулся к Хоук, но та не удостоив его даже взглядом, который неотрывно следовал за любым изменением в лице Децимуса, лишь неясно дёрнула рукой, будто смахивая пыль с мантии.
-Это было ужасно. Крики перемешиваются с запахом гари. Они проклинают. Проклинают Империю.
-Магов – поспешила подсказать Защитница, сбитому столку одержимому.
-Да. Ужасное место. Адское пламя ненависти ко всем нам подобным - задумчиво шептал человек, не веря, что произносит это. Лицо его озарилось сомнением и разочарованием - Моим друзьям приходиться засыпать в таких же клетках, как когда то им, и вам теперь. Весьма иронично.
-Это не ирония, а знак Создателя.
-Создателя? Он перешёл на их сторону.
Децимус замолчал, коротко кивнув в сторону храмовника. Хоук неспеша раздумывала над его словами, пока как Каллен, непонимающий суть разговора и явно обеспокоенный внезапной меланхолией мага, сделал необдуманный шаг вперёд. Он и сам не осознавал, чего хотел им добиться, но резкий взмах сильной магии отбросившей его на скалистую стену, заставил отрезвиться всех. Одержимый с перекошенным от злобы лицом держал ладонь раскрытой и направленной на несдержавшего стон боли храмовника, а Защитница живо отступила подальше в тень.
-Это…Не…Так – выплёвывал слова маг, словно оскорбления, не смея связать их в осознанное предложение.
Когда Децимус опустил руку и выражение его стало более осознанным, Хоук решилась подойти к пытающемуся встать Каллену и помочь ему подняться на ноги. К сожалению, сил залечить вновь треснувшую кость у магессы не осталось, но капитан и без поддержки держался весьма стойко. Он всё ещё хватаясь за повреждённые ребра, держался за подставленное плечо Защитницы и с праведной злобой смотрел на врага. Одержимый вновь холодно взирал на пленников, от его бывалых признаков помешанности не осталось и следа.
-Наша смерть причинит больше вреда живым, чем мёртвым. Они лишь больше разъяряться. Те и другие – убеждающе уверенно сказала девушка, возможно неосознанно закрывая собой храмовника. Он же, не улавливая нить сказанного, словил отдалённую мысль среди тонувшего в боли тумана:
-«Убийство всегда приносит несчастья лишь живым. Мёртвым всё равно».
-Смерть? – с ироничной улыбкой переспросил маг. Его поведение успело беспричинно смениться столько раз, что сокамерники не могли ожидать, как именно этот человек отреагирует или воспримет новосказанное – побойтесь Создателя. Зачем мне смерть? Она окончательна и подводит жуткий итог, в то время как жизнь полна неисчислимых возможностей.
-Тогда отпустите нас. И возможно вас ждёт милосердие – поднял голову Каллен, но его слова вновь остались без внимания.. Одержимый неотрывно следил за невозмутимой Хоук. Подойдя к ней, маг слегка наклонился и заговорил приглушённым шёпотом, хотя не осознавать, что храмовник их слышит, было невозможно:
-Мастерства обмануть меня вам хватит. Но не их. Они осознают вашу манипуляцию и насмехаются над вами. Но если хотите поиграть… давайте поиграем.
Децимус одним движением достал нечто блеснувшее в полумраке из складок мантии. Он находился в такой близи с Защитницей, что когда поднял и раскрыл руку ладонью вверх, нечто оказалось прям перед её удивлённо распахнутыми зелёными глазами. Это был небольшой, бесформенный, как полночный океан, чёрный камень. Выглядел он живым и по нему, как по прибрежному морю, пробегали алые завитки и волны.
Хоук, хотя и была заворожена красотой неимоверного камня, но выражение отчуждённого благоговения на лице мага вызвало у неё лишь недоумение. Каллен же завидев, что находиться в руках мужчины застыл от ужаса. Не успела девушка сказать и слова, как храмовник вновь был откинут в сторону, за повторную попытку подойти к магу ближе. Правда, в этот раз намерения у Каллена были более решительные. Он бросился на одержимого, с целью, во что бы то ни стало выхватить удивительную вещь из тут же вцепившихся в неё кривых пальцев. Толчок магии был рассеян и неопределён, так что даже Хоук слегка пошатнулась, но этого хватило, что бы капитана отбросила на несколько шагов, и напомнило о повреждённых костях.
-Это обсидиан! Ты не имел права его лишать оболочки! Он должен оставаться в мече! Это опасно! – на одном дыхании выговорил храмовник, пытаясь подойти ближе.
За всё это время Децимус и не подумал отвернуться от вмиг побледневшего лица Защитницы. Для своей безопасности он вытянул левую руку в сторону взволнованного Каллена, а правую обхватив камень тремя пальцами вновь поднёс к девушке. Та стояла неподвижно, и ей хватило благоразумия, учиться на примере неудач неугомонного храмовника. Лишь волнительные капли пота заструились по её лицу, омывая грязное лицо.
-Ты умная девушка, но не дальновидная – с всё тем же шёпотом продолжил маг – за то время пока ты в пустую тратила силы, что бы залечить раны своего врага, они многое успели мне поведать. Это оказалось увлекательным.
-Я знаю всё, что они могли тебе сказать. Это ложь – с паузой в доли секунды заверила Хоук.
-Веришь ли ты в это на самом деле? Или пытаешься убедить меня, себя, храмовника? Не суть важно. Главное, что ты привела убийцу к нашему порогу. Понимала или нет, всю опасность ты знала, что он идёт следом. Значит в резне, им устроенной, виновата ты.
-Ошибаешься!
-В чём же? Я подобно наставнику спас своих людей, воспользовавшись единственным, что у меня есть, магией. Ты именуемая Защитницей пришла оградить свой город от свободных магов, любым способом. А он, подобно убийце, прибыл с приказом и оружием.
-Вина за произошедшее лежит только на твоих плечах, маг. Ты одержим, демоны строят козни в твоей голове, а ты рад поддаться соблазну. Но ещё не поздно, хотя бы частично искупить вину. Сдайся на милость храмовникам, и я обещаю тебе тихую и быструю смерть, а твоим друзьям место в нашем Круге. Слово рыцаря – сказал Каллен.
-Этот разговор исчерпал себя – устало ответил Децимус. И камень в его руке предупреждающе блеснул алым – оплот храмовничьего беспредела. Такое маленькое, скрытое за сталью, но приносящее столько несчастий… А знаешь, что самое любопытное? Храмовник взял это оружие, когда шёл за тобой. Уверенна ли ты, что он не возжелал бы воспользоваться им, если бы мы всё же договорились о… взаимопомощи?
На устах Хоук вертелся неугомонный вопрос, крутившийся в круговороте догадок, но она не могла проронить ни слова, лишь неотрывно глядела в его вмиг почерневшие глаза, с некоторым оцепенением.
-Не слушайте его! Демоны искусители! Это нужно остановить – возмущённо воскликнул Каллен.
-Ты же не настолько глуп, что бы в очередной раз бездумно кинуться в бой – со снисходительной улыбкой заметил одержимый, и в мужской ладони постепенно концентрировалось голубое свечение – честно признаться, я поражён. Держаться на ногах, когда как часть костей сломана… В любом случае, продержаться достаточно долго у тебя не выйдет. И на сей раз не спасёт даже сила Защитницы. Следовало убить тебя ещё тогда.
Каллен стойко выпрямился:
-У вас будет ещё возможность.
И резко сорвался с места. Хоук вздрогнула, но не отошла, думая, что самонадеянный храмовник в очередной раз полетит в сторону, но его выпад был весьма нежданным, раз Децимус не успев среагировать, упустил возможность отразить удар. Кулак капитана точно в челюсть поразил врага и сбил его с ног. Обсидиан, вылетевший из его рук, застыл в воздухе посреди камеры, поглощенный окружающей его чёрной дымкой. Девушка, поражённая резкой сменой ситуации, ощущала, как от необычайного камня идёт волна вибрации и энергетических толчков. Он завораживал, переливался, терялся среди тёмного и, казалось, плотного ореола. Но Защитница без движения стояла на месте, не зная как поступить. Она чувствовала себя пустой и потерянной. Это было чуждо.
Где то, судя по всему, очень далеко, она видела, как Каллен, после точно поражённых почек, замахивается для следующего удара. Децимус уже опустился на колени, согнувшись под невообразимым углом.
-Давай! Быстрее разбей его! – закричал Каллен, и это побудило девушку к действиям. Она напрягла все жалкие крохи оставшейся магии и выпустила тонкую стрелу энергии. Ей показалось, что её разум мутнеет, но то что случилось далее не дало ей упасть в обморок в тот же час.
Обсидиан вместо того чтобы расколоться, чуть только стрела достигнет цели, впитал её, словно зарядившись новыми, схожими с электрическими молниями, силами. И в этот самый миг Хоук осознала, что использование стрелы было ошибкой. Не уничтожением, а активизацией. И камеру заполнил слепящий свет, точно давший понять цену этой самой ошибки. Камень, благодаря поступившей в него магии засветился сильнее, и не прошло и доли секунды, как белое свечение, поглотив черноту вокруг него, разошлось вдоль стен и сомкнулось друг с другом. Мир сошёлся до одной точки, где заклекотал и задрожал от напряжения проклятый камень, прежде чем рассыпаться в пыль.

Мариан открыла глаза, в тот самый миг, как леденящий душу вопль достиг её слуха. Каллен опадает на землю, поражённый чем-то мгновенно цепным, а маг, пошатываясь, поднимается. Холодный камень оросили алые пятна крови. Децимус с изуродованным лицом и шаркающей ступнёй быстро исчезает из виду, оказываясь по ту сторону железной двери. А храмовник, кусая губы и мыча, силясь не закричать в полный голос, смотрел, как его правое бедро пересекает глубокий, кровоточащий рубец. Защитница с ужасом узнаёт последствие брошенной ею стрелы. Каллен, под воздействием шока, зажимает грязными, полными пыли, руками открытую рану, стараясь остановить хлынувший поток становившейся бурой крови. Хоук немедля падая к потерпевшему временную контузию капитану и крепко вцепившись в его ладони, оттягивает их от ужасного увечья. Это оказалось сложнее, чем представлялась, но девушка была непреклонна, зная насколько важна сейчас оперативность действий. Лоскут ткани, затрещав по швам, послужил хорошим жгутом, Хоук натуго обернула его бедро, чуть выше изодранной раны.
-Эй! Лучше кричи, лишь бы язык не откусил – поспешила посоветовать она, вытирая кровь с рук о свою ободранную мантию, хотя продолжала сидеть в багровой тине. Но храмовник не закричал и даже прекратил панично сопротивляться крепкой хватке Защитницы. Лишь его грудь в бешенном ритме вздымалась, в соответствии с рваными вздохами и голова запрокинулась назад.
-Говорить можешь? – спросила Хоук, беспокойно. Раз он ещё не захлебнулся собственной кровью, значит язык в порядке, но вот речь могла и не вернуться в ближайший час, из-за невыносимой боли.
-Да – хрипло отозвался Каллен.
И девушка схватилась за голову. Как могло всё пойти кувырком? Она прокручивала события, но воспоминания ускользали, подобно песку. Камень ужасающих свойств, называемый обсидианом, превратился в горстку пыли, оставив после себя лишь стальной запах крови, хлынувшей под ноги. Хоук повидавшая много смертей, чести в которых было мало, редко пользовалась услугами мечей, да и спасать получивших острием по бедренным мышцам её не приходилось, но она могла сказать без сомнений, что рыцарь ведёт себя подобающе отважно, заслуживающе уважения и сострадания.
Защитница, ощутила жалкий, подкатывающий к горлу, ком, вызванный толи смрадом крови, толи самим видом растерзанной стрелой ноги и ей стало противно. Она попыталась сосредоточить магию, но руки, загораясь тусклым пламенем волшебства, тут же вздрагивали, будто от холода, и магия пропадала. Зелень лечебных заклятий, ранее циркулирующая внутри магессы, осталась туманом, не способным реализоваться. Без лириумных склянок она в состоянии заживить раны храмовника, но резервные силы должны были остаться. Собственная магия отказывается подчиняться и рассеивается при новой попытке её использовать.
-Придется потерпеть. Снова – без извинений сказала Защитница, с облегчением замечая, что поток крови останавливается.
-Обсидиан… - одними потрескавшимися губами пробормотал Каллен, желая знать его судьбу. Привстать и посмотреть на пепел, оставшийся от него, он физически не мог.
-Уничтожен… Расскажи мне, что это за оружие. Оно часть твоего меча, оставшегося у них?
-Да. Не думал, что его найдут и тем более вытащат… - храмовник задумчиво замолчал, а потом изменившемся тоном спросил - Как по вашему, Децимус принёс его, чтобы использовать?
-Да. Но сам он не хотел этого. В любом случае, теперь я знаю, как и почему им помыкают демоны. Должна признать, их работа над этим магом весьма искусна.
-Первые дети Создателя смотрели через Завесу. И проникались завистью к жизни, Кою не могли ни осязать, ни чуять. Чернейшая зависть та породила демонов – заученно, в горячке, шептал сам себе капитан. Девушка узнала строки Песни, но уважительно смолчала на этот счёт. В первую очередь, Каллену нужно сохранить рассудок. Возможно, его учение и вера помогут ему продержаться – ты знаешь вид этого демона?
-Желание – сухо ответила Хоук, вспоминая последнюю встречу с таким же чудовищем и предательство горевавшей о муже Авелин. Это один из самых опасных демонов Тени, коварные и смертоносные сукуббы, их называют «торгашами похоти», хотя они торгуют не только похабными желаниями. Управляя любыми, взращенными в человеке, мечтами, эти демоны превращают самые светлые и прекрасные чувства в предательство и забытие. Храмовник слегка вздрогнул, и глаза его забегали. Судя по всему, и он был, так или иначе, знаком с этим демоном. Такое не скоро забывается, если забывается вообще.
-Значит ваш разговор о несуществующем пожаре и духах умерших рабов…… - начал он неуверенно, но Защитница согласно подхватила:
-Верно. Был посланием для них. В коей мере.
-Это содействие демонам!
-Нет. Я пыталась помочь Децимусу, пыталась напомнить ему о жертвах, о вине, о Создателе, но он не внимал. Что я могла сделать? За то теперь мы знаем против чего боремся.
-Мы?
-Я – сконфуженно поправилась Хоук, понимая, что храмовник им без надобности. Демоны будут осаждать её сознание. Она откинула нагнетающие страх мысли.
-Вы сказали, что послание было для "них". Я считал, что одержимость дело рук одного демона.
-Это так. Но Тень странное место. Один демон захватил сознание Децимуса, а его не менее властные сородичи, посчитали это возможностью заполучить ещё одно. Кто сказал, что демоны не могут сплочаться при необходимости? Правда, чуть они почуют открытое сознание, а они его не почуют, то на смерть примутся сражаться за него. Такова их натура.
Каллен недоверчиво посмотрел на уверенную девушку:
-Вы так верите, что можете противится им? Всем?
-Без сомнений.
-Возможно, и Децимус считал когда-то, что он вне искушения.
-Не сравнивай мою магию с чьей либо другой!
Хоук посмотрела на храмовника, изувеченного, окровавленного, на грани болевого шока, но ещё способного здраво рассуждать и мыслить, и в её душе появился стыд, за бездействие и недоверие. Она могла поведать ему об идее узнать мотивы демона, но не была уверенна что Децимус придет или Каллен одобрит этот замысел, она могла помочь ему бороться с одержимым, когда как была через чур заворожена неизвестным камнем. Тогда ей казалось, что она руководствуется зовом логики и здравого смысла. А теперь это та полученная информация, не стоит ни одной сломанной кости и пролитой капли крови рыцаря. Что уж говорить, если совесть сейчас сражается с жалким страхом за собственную магию?
-Я заметила… - осторожно начала Хоук – мне можешь не врать. Я не прошу тебя поведать мне всё, но я должна знать. Этот обсидиан, перед тем как разрушился, активировался. Это… опасно? Какая-то разновидность усмирения? Потому, что у других храмовников, рангом ниже, такого точно не наблюдалась. Более того, они и не знали о существовании такого орудия.
Каллен затих, не зная как сказать правду. Он понял, что дрожит и земля, соприкасающаяся с его голой спиной, тянула мертвенным холодом.
-Нет. Ваше сознание будет в порядке. Но… Обсидиан, судя по разговорам, это…
-…священный камень из горящего в огне Арлатана – грубо прервала его девушка – я всё это знаю. Это… странно, но и только. Мне нужны последствия… Создатель, помилуй! Я не маленький ребёнок. Я справлюсь. И твоя тактичность мне вовсе не к чему, храмовник! Говори.
Каллен судорожно вздохнул и наконец сказал:
-Ваша магия не вернётся Защитница. Мне жаль.
Хоук поняла, что её сердце замерло, а из горла вырвался густой пар.

@темы: Фан-фикшен, Каллен, Dragon age

---

Припасть к ногам

Название: Припасть к ногам
Автор:  Анаэль.
Категория: Dragon age 2
Рейтинг: R
Персонажи: Керан/(м!)Хоук
Жанр:Слэш (яой), PWP
Размер: мини
Аннотация: Предприимчивый и авантюрный Хоук сжалился над несчастной девушкой и помог расследовать исчезновения послушников. Не взяв награды, будущий Защитник Киркволла появляется в поместье спасенного храмовника, Керана. Их ждёт открытый разговор, бутылка вина и вспыхнувшая страсть.
От автора: Как только увидела полуголого Керана, сразу поняла, что быть ему парой для моего Хоука))
Планировалась завершенная близость... но как то не срослось... Первый раз пишу слэш с таким рейтингом, и что-то мне кажется, что он так и не оправдался...
Много ошибок ввиду отсутствия беты и авторской безграмотности. И только когда заканчивала фик вспомнила, что имя храмовника пишется с одной буквой "р". Так что возможно не везде исправила..)
Сама не знаю к чему написала фик, т.к. особого смысла он не несёт. Но надеюсь, что вы получите удовольствие читая его, как получила его я, когда писала. Автор очень любит этот пейринг, как и самого Керана и этого Хоука, по отдельности)
Статус: закончен

Керан давно так не нервничал. Живот крутило, голова гудела, он был совсем не готов, а до назначенного времени оставалось всего ничего. Алые языки пламени, бушующие в камине, будто насмехались над ним, ожаряя его, где бы он не находился. Крепчайшее вино вовсе не пьянило, а ещё больше отрезвляло, путая сотни беспорядочных мыслей. Так волнительно он себя чувствовал, только перед отбором в послушники и то ощущения схожими не назовёшь. Если тогда его окутывал с ног до головы страх быть непринятыми или опозоренным, то сейчас он будто падал в пропасть и всё никак не достигал дна.
Керан с замиранием сердца выслушал все три отчётливых стука в дверь и только потом опомнился, что свою служанку он отпустил ещё несколько часов назад. Быстро встал и скорым шагом направился в холл. Дрожащие пальцы нашарили, в темноте всего двух свеч, посеребренную ручку дубовой входной двери и с трудом отворили её. В полуоткрытое поместье тут же занеслись прохлада ночного ветра и тусклый свет мерцающих звёзд, а в щели между косяком и дверью показалось красивое лицо Хоука. Ворох тёмных волос прикрыт капюшоном алой мантии, в которой он на странность не страшился выходить в ночь. Тонкая линия бровей очерчивала чарующе зелёные глаза. И хотя он не улыбался, уголки тонких губ едва заметно подрагивали, образуя небольшие ямочки на бледных щеках.
-Привет, храмовник – со смешинкой поздоровался очаровательный гость, искусно подмечая, как вздрагивает его должник, пропуская в свой дом мага-отступника.
-Здравствуй - краем глаза он проводит по его предплечью и, скрывая всякую волнительную заинтересованность, спросил – кровотечение быстро остановили?
Хоук загадочно улыбнулся и беспечно скинул верхнюю одежду. На голом мускулистом плече виднелась продолжительная, неаккуратно прошитая чёрная линия.
-Мой дорогой друг целитель на время отлучился по своим чрезмерно важным делам, а сам я, признаться, и царапину не скрою. Пришлось просить старых знакомых швами рану закрывать. Забавно было смотреть как одна милая девчушка, лет пятнадцати, трясётся от страха, втыкая в меня поржавевшую иглу, размером с добротную дубинку. Создатель милосердный! От обморока меня спасло её несчастное, но хорошенькое личико и пинта хмельного эля.
О потерях крови он, ясное дело, умолчал, почему-то раскрыв совсем уж неуместные подробности. Керан думал, что негоже магу отступнику говорить с храмовником о таких разоблачающих вещах, но мужчина с каждым разом всё более поражал своей беспечностью.
-Ясно. Что же ты хотел… поговорить. У меня есть замечательное вино. Проходи в гостиную – постарался быть учтивым Керан, но услышав издевательский смешок, почувствовал себя глупо и поспешил ретироваться в сторону камина, сделав вид, будто перемешивает раскалённые угли. Когда он закончил Хоук уже сидел в кресле и по-хозяйски пил вино из его бокала. Молодой послушник смолчал, хотя и опешил от такой наглости. С его стороны было разумно без слов опуститься на соседний диван, налить выпивку себе самому и терпеливо дожидаться пока его гость сам не начнёт разговор. Ведь перед тем как впустить в свой дом, хотя и спасителя, но незнакомца, Керан не погнушался навести справки насчёт него. Преступник, наёмник, убийца…соблазнитель. Судя по всему, все данные на него находились у стражи, и даже храмовникам не было до них доступа. Не трудно догадаться, что у Хоука есть свои люди и связи, не только в низах города, но и среди знати. Единственное, что удалось выяснить Керану, так это, что Хоук личность тёмная, известная под многими именами и обликами, работал под началом верхушек нижнего города, а после некой ссоры с главарём банды, позарился на более прибыльное, но авантюрное дело – поиск сокровищ, под покровительством богатого гнома-торговца.
Чарующий взгляд Хоука бесстыдно ласкает тело храмовника, когда он весьма красочно описывает своё последнее посещение борделя «Цветущая Роза». Грациозный преступник, искусно манипулирует темами разговора, незаметно для собеседника меняя линию повествования. Осторожное начало рассказа о том, как он встретил капитана Каллена, Хоук умудрился завершить красноречивым описанием своих шалостей на ложе публичного дома с Диковинкой Востока Идунной. Керан почему-то ощутил странность их разговора, только когда почувствовал неудобное стеснение в паху. Горящие то ли от извращённых слов гостя, то ли от чрезмерно выпитого стали ещё более пунцовыми.
-Дама, владела женской магией удовлетворения не хуже, чем своим врождённым даром. Признаться, я был поражён, тем как беззаветно эта юница угоды и желания старается подарить мне наслаждение, после безуспешной попытки моего убийства. Распутница скакала на мне, словно думала, что я молодой жеребец. Конечно, она не была далека от истины, но спустя несколько часов нашей близости даже мой пыл себя исчерпал. Красавица-блудница умела выматывать мужчин, не используя ни единого заклятья, не считая ведьменского очарования и кошачьей грации. Стоит отдать ей должное, выбирая из красивых послушников, она ухитрялась соблазнять тех, кто сочетает в себе сексуальность наравне с непорочностью.
Храмовник, чувствующий трепет своей разгорячённой словами плоти, тяжело задышал, пытаясь избавиться от наваждения:
-Я смущён этим разговором. Ведь моя похоть привела к таким событиям, повлекшим за собой ваше ранение. Я сожалею.
-К чему чураться правды? – искренне удивился Хоук. Он мимолётно провёл тонкими пальцами по его сокрытой рубашкой груди и обезоруживающе улыбнулся. Керану, незаметившему сразу приближение мимолётного как тень преступника, показалось, что тело его пронзили сотни молний, сотрясающие беспокойную душу. Лишь тёплый взгляд зелёных глаз не позволил отшатнуться от сокровенного движения. Наёмник в это время тихо продолжил, без разрешения садясь рядом – Желание, грубо названное тобой похотью, в приступе своём не знает стыда. Зачем уединяться в холодных комнатах, сторониться тех, кого вожделеешь, и дичиться при упоминании своих былых согрешений? Так ли порочна связь, которую ты теперь считаешь заблужденьем? С чем сравниться страстный взгляд любовницы, стук её волнительного сердца меж пышных грудей или последний сладкий вскрик наслажденья?
Керан затаив дыхание, ощущал приятный аромат лечебных мазей и будоражаще личного запаха. Хоук настолько интимно приблизился к нему, что храмовник мог насладиться каждым, самым малейшим изменением в прекрасном лице. Его длинные ресницы подрагивали над волшебными, чарующими своим изумрудным оттенком глазами, в которых бесстыдно плескалась сокрушительная страсть, не потерявшая былого плавного лукавства. Манящие губы, слегка приоткрываются, выдыхая жаркое дыхание, после сказанного, что бы тихо продолжить:
-И тьма подступает всё ближе, и жарко
Дышит она –
Шёпот в ночи, поступь обмана во снах.
Храмовник, неосознанно дёрнул бёдрами, сжимая ноги. Низ живота приятно разгорелся протяжным наслаждением от столь короткого движения. Керран, понимал, что задыхается в плену будоражащего чувства, и неуверенно пробормотал из последних сил, плохо осознавая, насколько жалко звучат его слова со стороны:
-Я… хотел бы допить вина… завтра тяжёлый день… в ордене, и я не сомневаюсь, что у… такого человека как вы… тоже есть дела… Не будем заставлять напиток застаиваться…
-Вино действительно хорошее. Но я предпочитаю занятия более отрадные душе и телу, чем его смакованье – заметил маг. Он с неимоверным изяществом обученного дворянина протянул руку и тонкими пальцами забрал бокал у раскрасневшегося храмовника, случайно коснувшись его вздрогнувшей ладони. Кубки быстро оказались на близстоящем столике, а руки загадочного красавца тем временем убрали спадающую светлую прядь Керана за ухо, открывая миру небесные глубины его глаз.
-О, Создатель. Гореть мне в Тени, с падшими душами – прошептал храмовник, припадая к чужим, обманчиво доверительным устам. Хмельную голову почтил густой туман, оставляя за собой лелеянное незнакомцем вожделение, покачивающееся на краю его осознания.
Поцелуй был запальным и страстным, хотя начало его рождалось из лёгкой, порывистой ласки. Изворотливый, подобно своему хозяину, язык ловко проник меж раскрытых, податливых губ Керана и без всякого отпора захватил их в плен, предавая казни последние крохи сопротивления. Их языки сплелись без борьбы, но в сладком противостоянии, распаляя обоих в своей неистовости. Ловкие руки обхватили разгорячённые бёдра храмовника, разводя и приподнимая их, дабы навалившийся сверху Хоук мог удобно расположиться меж ними. Душегуб вдавливал Керана своим упругим и гибким телом в мягкий диван, поддаваясь вперёд и трясь разгорячённой плотью о другую, не менее горячо ждущую прямого касания. Долгий поцелуй разорвался, только когда двоим стал жизненно необходим спасительный глоток расплавленного страстью воздуха. Мужчины прислонились мокрыми от лоснящегося пота лбами и рвано задышали. Вымотанные неосознаваемым соитием губ, они посмотрели друг на друга. Храмовник, заалевший от макушек ушей до впалых щёк, грудь которого прерывисто вздымалась, а ноги крепко обвивали любовника. И Хоук, ненасытный хищник, с горящими глазами, который нападает на жертву, покоряя её нещадно нежно и ласково, даруя сперва обманчивую негу, а после распаляющееся вожделение.
Маг, хищно улыбнулся, почувствовав неуверенно дрожащие пальцы Керана на пуговицах своей безрукавной одежды, и подстрекающе игриво укусил его мочку уха, без слов подуськивая к продолжению. Гладкая ткань спала, обнажая бледную кожу. Преступник оказался, куда худощавее храмовника, закалённого опытом ордена, хотя внешне был на несколько тяжёлых лет старше, с клейменой мудростью подпольных интриг, исходящих не из самой лучшей жизни.

Угли камина отдавали былыми алыми языками пламени, сухо трескаясь рядом, свечи давно не горели, а кубки с вином оставили после себя лишь пятна на дорогом ковре. Керан очнулся нагим и опустошённым, только утром, когда благоразумно молчавшая служанка вошла в комнату, подала ему мокрое полотенце и лечебные травы в чаше, доложив что Мэша, его сестра, прибудет через пару часов. Скользкого гостя, судя по всему, давно не было в особняке, и следов своего пребывания он предпочёл не оставлять. Первое горькое семя было любовно вытерто с живота храмовника, все свои вещи взяты с собой восвояси, а дверь привычно заперта изнутри. Красивый маг ускользнул, так как появился. Призраком и без свидетелей.

Керан молчит в ордене, не слова ни говоря о маге, спавшем ему жизнь, лишившим былой невинности с мужчиной и скрывшимся в темные чертоги нижнего города преступников. Только капитан Каллен знает о его существовании, но тоже помалкивает о выполнившем его работу человеке, ограничиваясь, упоминаем в своём отчёте единственно характеризующим его словом - «наёмник». Только добросердечная Мэша поминает в разговоре с подругами и прочим простонародьем некого бескорыстного и безымянного героя.
Спустя годы Керан становиться рыцарем, и с каждым приказом командора душа мужчины раскалывается от сострадания и боли за несчастных магов, вынужденных выживать под надзором Церкви. Храмовник невольно ищет среди этих угнетённых бедняг молодого человека, с самыми изумрудными в мире глазами и самой изощрённой похотью душой. К чему ему обращать внимание на алчных до власти и денег аристократов, среди которых его душегубцу оказаться было несужденно?
Зеленоглазый становиться Защитником города, с презрительной ухмылкой принимая это звание у разозлённого командора. В нём пропадает былая беспечность и авантюризм, ставшие обузой высокому чину, но взгляд всё ещё горит необузданной страстью. Керан, воодушевлённый уверенным Защитником, соглашается с Траском. Маги нуждаются в защите. Их предводитель, поднимающий с колен некогда павший под натиском ордена город, является единственным достойным кандидатом в Наместники Киркволла.
Сердце Керана, до селе уверенного, что он защищает магическое сообщество, полагаясь лишь на свои принципы, почему-то разрывается от боли, когда храмовник видит разозлённое лицо Хоука. Керан только что сообщил ему о пленении некой юной долийки. Защитник спешит к лагерю повстанцев, даже не удостоив его взглядом, лишь удрученно советует ему скрыться. Теперь Керан знает за что он сражается. Пусть Хоук отреагировал на него не так как тот ожидал, пусть храмовник уже знает о его чувствах к эльфийке, пусть Защитник не приемлет никакой жалости к её похитителям… Но в сердце Керана теплится воспоминание о ласковых глазах и нежных прикосновениях. Потому он скидывает с себя форму служителя Церкви, целует испуганную Мэшу, запирает её в поместье, и бежит что есть сил через горящий пламенем возмездия город, на помощь тому к чьим ногам готов припасть, без всяких изъяснений.

@темы: Слэш, фан-фикшен, Dragon age

---

Близость

Название: Близость
Автор:  Анаэль.
Категория: Mass Effect
Рейтинг: G
Персонажи: Джокер, Джейкоб, Шепард. Упоминаются Миранда и Призрак
Жанр: Гет, Романтика, Психология
Размер: драббл
Аннотация: Шепард не особо жалует новую Нормандию и её нынешний экипаж, и только Джокер, является приятным напоминанием о прежних днях.
От автора: Что могу сказать? Этот огрызок писался ночью, после многочасового прохождения первого Масс Эффекта, где я незамедлительно влюбилась во всех персонажей. Это нечто непонятное, непонятно к чему и почему написанное.) Просто дань дорогому пилоту)))
Орфография и пунктуация, даже не обсуждаются. Не проверила и не буду это делать)))
Статус: закончен

Джейкоб неуверенно мялся на пороге, не зная как поступить. С одной стороны, молча уйти, притворившись что ничего не видел, будет хорошим показателем его вежливости и такта, а с другой, была необходимость сообщить доложенную информацию лично, не говоря уже о том, что сцена, которую он увидел, сама по себе вела его вперёд.
Хотя кабина пилота была по обычаю полна шума моторов и гудению разнообразных датчиков, с приборами, Тейлору показалось, что его окружает мертвенная тишина, не то давящая, не то окружающая, со всех сторон. Джокер сидел на своём месте, перед штурвалом и экранным показателем. Лицо его было на странность умиротворённым, даже расслабленным, а голова слегка опущена вниз. Вниз, где на коленях, расположилась никто иная как Шепард. Большая часть её тела лежала на стоящем рядом кресле несуществующего помощника пилота, спина была словно мостик между ними, а голова, с волнами тёмных волос, безмятежно покоилась на согнутых ногах Джеффа Моро. Тот с нежностью поглаживал её волосы, вглядываясь в спящее лицо, так как это мог бы сделать отец, брат и любовник одновременно.
Джейкоб, решившись только через длительную минуту, коротко кашлянул в кулак. Ему было ужасно неудобно беспокоить этих двоих, но выбора у него не оставалось.
Пилот, рассеяно переводя взгляд с наморщившей носик, но продолжавшей спать девушки, на смущенного солдата, коротко кивнул прибывшему и намеренно шепотом спросил:
-Что-то хотел?
Он не выглядел ни удивлённым, ни встревоженным, скорее слегка сконфуженным от того, что их неясное единение прервали.
-Да. Капитану пришло сообщение от Призрака – Тейлор постарался говорить не громко, но и не слишком тихо.
-А. Это не подождёт?
-Эм… Думаю, можно повременить, но не долго. Послание было записано на её компьютерный терминал. Чем скорее она его просмотрит, тем лучше.
-Хорошо. Я передам.
Солдат снова окинул взглядом Джокера и Шепард, так гармонично соответствующих друг другу. Он боролся с сомнениями и невольно вспоминал все, что было связанно с этими двумя. Потому стоял на месте не решаясь поддаться мгновенному порыву.
-Что-то ещё?
Джейкоб нервно ступил с ноги на ногу и подошёл чуть ближе.
-Простите, если лезу не в своё дело, но вы с капитаном близки?
Слова вырвались помимо его воли, и мужчина тут же пожалел о сказанном.
Брови пилота озадаченно взметнулись вверх:
-В каком смысле?
Солдат, думая, что терять уважение в лице Джокера ещё больше он всё равно не сможет, потому тупо, совсем не думая, красноречиво кивнул на лежащую Шепард.
Моро в своей манере понимающе хмыкнул:
-Смотря, что ты вкладываешь в понятие близости. Но, что касается меня, то думаю, да, это действительно так. А что? Ревнуешь?
-Нет. Это… другое – Джейкоб замолчал, но под вопросительным взглядом собеседника, всё ещё поглаживающего кончиками пальцев вольно спадающие пряди девушки, храбро продолжил – я просто рад, что капитан, после пережитого, всё ещё может быть с кем-то счастлива.
-Действительно? Никогда не думал, что ты стал с ней настолько дружен, что бы начать беспокоиться о её счастье – точно заметил пилот.
-В этом-то всё и дело. Шепард с самого начала была отчуждённа ото всего, будто тень великого прошлого и сурово держалась особняком. Не то, что бы я или Миранда, искали в ней закадычного друга, но всяко приятней, когда исход всей твоей миссии зависит не от подозрительно настроенного трупа, а надёжного напарника. Верно? Мы думали, что возвращение Нормандии переменит её отношение, но она стала утверждать, что первый корабль ничто не заменит и она ни за что не взойдёт на борт низкосортной подделки.
-Это так на неё похоже! – живо вставил Джокер – теперь понятно, почему Цербер так усердно меня окучивал. Хотя особого смысла в этом не было. Если бы я сразу знал, что Шепард с вами, то даже не раздумывал.
-Да. Ваше появление весьма благотворно на неё повлияло. Судя по словам Миранды, Призрак, считает, что люди из прошлого помогут ей реабилитироваться и поскорее вспомнить кем она является и для чего предназначена.
-И как? Думаешь, она справится? – небрежно поинтересовался Моро.
-Со спасением галактики? Уверен, что да. Шепард сильная женщина. Она гордость всего человечества. Прирожденный лидер и боец.
-Это верно.
-Ей надо лишь справиться со сложностями в, так сказать, новой жизни. Возможно это сложно…
-Не переживай! Такие как Шепард меняют мнение лишь посредством времени. Ты бы выдел, как она шикала своему прошлому экипажу в первый месяц. «Я тут командир! Исполнять мои команды! Ваше мнение тут ничего не значит!». И всякое такое. Она же и вам нечто в этом духе говорила?
-Было.
-А если, ещё учесть, что Шепард ненавидит подчиняться, то вашему Призраку ещё повезло, что он цел остался. Я, например, не удивился, если б она убила его, лишь бы руководить Цербером самолично.
-Вы отзываетесь о капитане не очень лестно… я думал вы близки.
-«Не очень лестно»? Да, я сделал, мать его, лучший комплимент, который возможен! – горячо возразил Джокер, с улыбкой смотря на спокойное лицо своего руководителя. Так словно видел не крепко спящую девушку, среди разговаривающих мужчин, а ту же боевую соратницу, сражающее за правое дело, в которое верит. В его взгляде промелькнула едва заметная ностальгия – это часть её характера. Я слышал, что ваш начальник, хотел сохранить её личность в прежнем состоянии и опасался, что её натура потеряет потенциал. И сейчас, могу его и вас заверить, что Шепард настоящая, подлинная так сказать, какой и была.
-Радостно это слышать – искренне сказал Джейкоб – но вы сказали, что она предрасудительно относилась к своим товарищам во время охоты на Сарена. Раз так, то зачем ей просить Призрака собрать их снова?
-Я же сказал. Для Шепард всегда было важным время. Оно позволяло ей проверить верен ей человек или нет. А там, поверь мне, она никогда не бросала таких людей или инопланетян в беде.
-Значит…?
-Верно. К вам она тоже проникнется. Если, конечно, этот ваш начальничек не предаст её раньше. Просто подождите.
-А как же вы, Джокер?
-А я-то что?
-С вами у неё отношения тоже не заладились в самом начале?
-Ох! Об этом я лучше умолчу. Скажу, только что персонал от нас достаточно натерпелся – не сдержав хохот ответил Моро.
Наверное, Тейлор хотел спросить что-то ещё, уже заинтригованный деталями сообщаемыми пилотом, но кабину оповестил сухой голос СУЗИ:
-Мистер Тейлор. Вас вызывают в инженерный отсек. Бортинжинер Прескотт. По вопросам состава.
Джейкоб раздосадовано, будто оправдываясь, сказал:
-Этот Прескотт, вечно чем-то недоволен! Пойду разберусь. Надеюсь, мы сможем ещё поговорить.
-Что бы вы смогли составить психологический портрет Шепард и отослать его Призраку? Всегда готов! – мужчина шутливо отдал честь, когда солдат уходил обратно.
Джокер подождал пока шаги совсем не стихнут и осторожно, но со всей возможной нежностью опустился и нависнув над девушкой, дотронулся губами до её лба.
-Слышь, как к тебе твои подчинённые относятся – насмешливо прошептал он у её уха – этот добродушный солдатик, чем-то напоминает беднягу Аленко, а? Чует, моя знаменитая природная смекалка, не пройдёт и недели, как он влюбится в тебя. Как думаешь?
-Я ставлю на две. До Кайдана ему далеко. Тот хотя бы понимал положение вещей.

@темы: Джокер, Mass Effect, фан-фикшен, Shoker

---

Дотронься до солнца, мой принц

Author:  Анаэль.
Original name: «Дотронься до солнца, мой принц»
Disclaimer: BioWare
Fandom: Dragon age ll
Pairing (contact): Sebastian/Marian
Rating: G
Genre: Romance, Fluff, ER,
Warning: Get
Size: Mini
Summary: Себастьян видит в Мариан солнце, посылающее надежду в сердца каждого кого она встречает. И не перестаёт подмечать, что волосы у неё светлые и нежные, как его спасительные лучи.

Себастьян осторожно и плавно проводит по послушным локонам магессы одолженным гребнем, и губы его растягиваются в мечтательной улыбке. Он уже было, в очередной раз, восхвалил Создателя за то, что Мариан не видит его лица, но у девушки, на его горе, всегда был невероятный дар чувствовать настроение друга, даже не поднимая глаз. Вот и сейчас она медленно повернулась к лучнику, прищуривая глаза:
-Что?
-Ничего. Просто, кое-что вспомнил – уклончиво отвечает он, поворачивая голову девушки в исходное положение, намекая, что дополнить ему нечего. Мариан же ловко выкрутившись, отдёрнула волосы:
-Так не пойдёт – ухмыляется она, оборачиваясь всем корпусом – я уже не первый день вижу эту улыбку. И только тогда, когда ты расчёсываешь мои волосы. Что же ты вспоминаешь?
Себастьян вежливо покачал головой:
-Не хочу тебя обидеть или смутить.
Магесса сначала удивляется, а потом тихо хохочет:
-Меня-то? Мы же не первый день знакомы. Кто меня хоть раз смущал или обижал?
Лучник молча соглашается.
-Ну так? – настаивает любопытная.
-Эм… У кое-кого из моего прошлого были такие же волосы как у тебя. Вот и всё – Принц обезоруживающе улыбается, но Мариан это не сдаётся. И хотя её энтузиазм заметно тускнеет, а взгляд становится более сосредоточенным, говорит она спокойно и непринужденно:
-Твоя мама?
Себастьяну стоило немало усилий подавить подступающий к горлу ком скорби и ответить:
-Да. Такие же… солнечные.
Девушка снова раскатилась смехом, только теперь более звонким, уже не беспокоясь об успокоении пришедших в Церковь. Тут всегда было тихо и безмолвно, но чуть появлялась Защитница Киркволла, уютная гавань превращалась в место для сплетен, шепотков и её собственных разговоров. Она не стеснялась высказывать мнение всем, кто готов был её слушать, не говоря уже о прославленной Песни Света, потому госпожа Эльтина, в своей манере, поспешила намекнуть, что лучше бы общительной девушке занять своё время в более укромном месте. Комната Себастьяна как раз подходила под такое описание. Её не назовёшь хоромами принца, но Мариан в ней явно понравилась. Она приходила через каждые сутки, без приглашения, хотя и бегло удостоверяясь, что ей рады. Наслаждаясь всем вниманием Себастьяна, магесса проводила эти моменты с увеселением, беззаботно осваиваясь в лоне церкви, как во втором доме. Лучник понимал, почему Мариан не хочет подолгу находится, в ставшем без любящий матери таком сером, особняке. И она, как когда-то и принц, нуждается в поддерживающем её месте, можно сказать, углу, к которому можно без опасений прибиться. Потому старался поддерживать с ней связь и дружеские отношения, ставшие за столько лет крепкими, что он мог без опасений назвать её своей сестрой, любящей и понимающей с полуслова. И ему искренне было приятно наблюдать, как Хоук, словно новоиспечённая жена, обхаживает, как комнату, так и его самого, будто благодаря за возможность быть здесь. Чаще всего они либо беседовали, о чём только вдумывается, либо молились за благополучие своих друзей и знакомых. И эти моменты были особо дороги мятежному принцу.
Вот и сейчас, Себастьян не отказал себе в удовольствии предложить расчесать благоухающие солнцем волосы Хоук и насладиться лицезрением лёгкого румянца выступившего у неё на бледных щеках. Что бы о себе не думала Мариан, но, по иронии, смутить её мог только Себастьян, несущий в себе волю Создателя верный брат Церкви. Даже вечные остроумные шутки Варрика и похабные замечания Изабеллы не давали такого особого, для Хоук, эффекта. И для них эти времена, проведённые вместе, становились всё ценнее, с надвигающийся угрозой города Цепей.
-Значит, ты сравниваешь меня с солнцем? – лукаво уточнила магесса, щуря голубые глаза.
-Можно сказать и так – с нежной улыбкой отвечает Себастьян. С его словами девушка ухмыляется и поворачивается в исходное положение, расправляя перед собеседником золотые пряди:
-Что-же. Дотронься до солнца, мой принц.

@темы: фан-фикшен, Dragon age

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра